За короля и отечество
Шрифт:
Лайлокену почти жалко было лишать жизни столь прелестное и невинное создание.
Почти.
Его жена была почти такой же хорошенькой, и ирландцы зарезали ее без всякой жалости.
Когда собака наконец издохла, Лайлокен столкнул труп в быстрый ручей, сам умыл руки в ледяной воде и в наилучшем расположении духа, весело насвистывая, несмотря на непрекращающиеся порывы дождя и ветра, вернулся в город. Подходя к гавани, он увидел далеко на западе клочок голубого неба. Шторм стихал. Что ж, все лучше и лучше. Они отплывут завтра с рассветом, какой бы ответ ни дал им Даллан мак Далриада. Он отыскал капитана шлюпа, продолжавшего гордо стоять на якоре у берега, и сообщил
— Угу, — кивнул капитан, держа в одной руке кружку ирландского пива, а в другой — краюху ржаного ирландского хлеба. — Я и сам заметил. К утру будем готовы выйти.
Удовлетворенный таким ответом Лайлокен вернулся в крепость, где Медройт уже приплясывал от нетерпения. При виде его паренек ринулся ему навстречу.
— Тебя не было бог знает сколько времени!
— Ну, задержался, — подмигнул в ответ Лайлокен. — А что такого, парень? Ты весь дрожишь!
— Король Даллан сказал, что даст свой ответ нынче вечером! Лайлокен, она прекрасна! Хороша собой, и умна, и полна смеха и интереса ко всему!
— А ты-то ей нравишься, парень?
Глаза его возбужденно сияли.
— Нравлюсь! Она шепнула это мне три часа назад, что так и скажет своему отцу перед пиром нынче вечером. И Риона Дамгнейт тоже с ней согласна, я точно знаю!
— Ну что ж, значит, тебе не о чем больше беспокоиться, верно? Ты лакомый кусок для любой девицы, у которой глаза есть.
Медройт счастливо вздохнул и тут же спохватился.
— Ох, а надеть-то мне что? Все мои лучшие вещи, должно быть, изжеваны! — Он хлопнул себя рукой по лбу и поспешил в свои покои приводить одежду в порядок к вечеру. Лайлокен усмехнулся и направился в свои покои. Ему тоже было что готовить к вечеру.
Оранжевый диск солнца коснулся морской глади на западе, когда Лайлокен вступил в большую залу. Там уже были накрыты столы для вечернего пиршества. Какими бы изысканными яствами их ни потчевали всю предыдущую неделю, этот пир превосходил прошлые, вместе взятые. Лайлокену даже не удалось подобрать названия большей части предложенных блюд. Впрочем, и знакомых тоже хватало в изобилии: жареная оленина, окорока диких кабанов, жареные утки, разнообразнейшие приправы — ну и конечно, полным-полно пива. Должно быть, для этого пиршества Даллан мак Далриада опустошил все кладовые своей крепости.
Лайлокен улыбнулся. Горожане не успеют уже пожалеть, что остались без припасов. Королевский стол был уставлен сияющими серебряными кубками и искусно вырезанными деревянными мисками. Свежий тростник из плавней добавлял к струившимся от столов ароматам запах морской соли. Ирландские музыканты начали играть в углу зала, поскольку галереи для менестрелей в замке не было — Беннинг почти ожидал увидеть здесь этот архитектурный элемент, тогда, как Лайлокен о таком и слыхом не слыхал, хотя сама мысль эта его заинтриговала.
Появился Медройт, взволнованный и раскрасневшийся, в лучшем своем платье, с золотой цепочкой принадлежности к королевскому роду — той самой, что дал ему Анцелотис на время, пока он исполняет обязанности короля Гододдина.
— Она уже здесь? — спросил он, нетерпеливо вглядываясь в начавшую собираться толпу ирландских ноблей.
— Нет, парень, я ее еще не видел. Так ведь и отца ее, короля, тоже пока нету, так что наберись терпения и подожди немного.
Тот кивнул, нервно теребя то пояс, то украшенные серебром ножны меча. С головы до ног он являл собой образчик богатого и образованного британского принца, готового вот-вот унаследовать королевство и выбрать себе знатную жену. Лайлокену пришло на ум, что
Шум разговоров в зале притих, предупредив их о появлении Даллана мак Далриады. Он непринужденно вошел в зал, кивая собравшимся мужчинам и женщинам — некоторые из них, судя по всему, приехали сюда из других городов, ибо Лайлокен не видел их прежде. Это был добрый знак — Лайлокен как-то не мог представить себе, чтобы Даллан созвал всю знать Далриады к себе в крепость только для того, чтобы посадить бриттов в темницу или отдать в рабство. Нет, настроение в зале царило явно праздничное. При виде Килин, шествовавшей под руку с отцом, у Медройта захватило дух. На ней было, разумеется, то самое шелковое платье, в волосах сияли самоцветы, а глаза лучились неподдельным счастьем. Если Лайлокен хоть немного разбирался в человеческой натуре, эта девушка уже видела себя в скором будущем замужем и королевой Гэлуиддела.
Король поднял руку, и в зале воцарилась совершеннейшая тишина. Даже музыканты отложили свои арфы, флейты и тамбурины. Даллан мак Далриада жестом пригласил Медройта и Лайлокена занять место рядом с ним и дочерью. Медройт поймал себя на том, что колени у него чуть дрожат, однако король Даллан улыбался, а от призывной улыбки Килин и вовсе захватывало дух. Когда они поклонились хозяевам торжества, на что те ответили таким же поклоном, рядом с Медройтом возникла Риона Дамгнейт, готовая переводить им речь, с которой Даллан собирался обратиться к собравшимся.
— Добро пожаловать нынче вечером в Дунадд, столицу Далриады, дабы участвовать в нашем празднестве и разделить с нами нашу радость. Вы слышали уже, наверное, что к нам прибыли бритты — прибыли с предложением дружбы и союза. Мы выслушали их предложение и обдумали его со всей надлежащей серьезностью. Мы почитаем за честь то предложение, что принес на наши берега принц Медройт, в недалеком будущем король Гэлуиддела.
По зале пронесся негромкий гул: далриаданские ирландцы на собственном опыте познали боевую мощь гэлуидделских бриттов. Король Даллан мак Далриада улыбнулся, явно довольный такой реакцией. Бритты предлагали им союз вовсе не от слабости: ирландские воины всегда ценили силу тех, с кем им довелось сражаться и проиграть. Зато предложение Медройта давало им весь Гэлуиддел, не пролив при этом ни единой капли ирландской крови, — так, во всяком случае, им казалось.
— Всю эту неделю наши британские гости провели с нами, и мы нашли их воспитанными, щедрыми и во всех отношениях приятными. В конце концов, они такие же кельты, как мы, как бы ни отличались наши с ними обычаи. И еще они принесли весть о серьезной угрозе ирландским интересам со стороны далекой Саксонии. Даже сюда, в Далриаду, доходят слухи о бесчинствах саксов на восточных и западных берегах наших соседей, бриттов. Они угрожают даже нашим врагам, пиктам, в землях к востоку от наших границ, отчего шайки этих размалеванных варваров нападают на наших крестьян. Бритты предупреждают нас, что весьма благородно с их стороны, о коварстве саксов и их алчных взорах, нацеленных на ирландские берега и ирландские корабли. Они полагают нас легкой добычей в сравнении с бриттами и их унаследованной от римлян военной мощью.