За красивые глаза (сборник)
Шрифт:
Решников залпом выпил еще одну рюмку. Глаза его покраснели, взгляд помутился. Лариса видела, что он стремительно пьянеет. Соболев бросал на него испытующие взгляды, но молча курил сигарету, выпуская дым в сторону раскрытого окна.
— Вы можете подумать, что это я убил его, — усмехнулся Решников. — Честно говоря, сейчас я с удовольствием сделал бы это. Но нет… Я только сегодня узнал, что Ромка был еще сволочнее, чем я думал.
— А в долг он у вас не брал? — поинтересовалась Лариса.
— Нет, я же говорю, что в последнее время вообще ничего ему не давал. А потом, брат не считал нужным возвращать мне долги. Ну еще бы, это же такая мелочь! — Решников снова начал заводиться. — Старший брат дурак, однако сможет заработать намного больше! Сам Рома не заработал и копейки, зато считал, что все обязаны содержать его!
— По-моему, тебя снова несет не туда, — заметил Соболев. — Ну что толку сейчас вспоминать все это и распалять себя? Что Рома сука, все прекрасно знали. И ты тоже. Успокойся ты, ради бога! А с Фаиной… Со временем, мне кажется, все пойдет своим чередом. Ромы больше нет, она войдет в берега… Все-таки вы с ней столько лет прожили…
— Я с ней больше ни дня не проживу! — грохнул кулаком о стол Решников.
— Владимир, я думаю, вам стоит откровенно поговорить с женой. Но только после того, как вы успокоитесь, — сказала Лариса. — Иначе просто возникнет новый скандал. Я понимаю, насколько это больная и неприятная тема, но постарайтесь все же выслушать ее и понять. Хотя бы сначала просто понять. А потом, возможно, и простить…
— Не прощу! — замотал головой Решников и неожиданно выругался: — Шлюха старая! Вот же семейка!..
— Вов, давай-ка ты ляжешь, — заботливо предложил Соболев.
Но Решников, отмахнувшись, налил себе еще водки и выпил в один присест. Затем попытался зажечь сигарету, но у него никак не получалось. Соболев молча подошел к нему и, взяв за плечи, довел Владимира до дивана, стоявшего в углу. Измотанный сегодняшними событиями, Решников покорно позволил уложить себя. Соболев накинул на него плед и, постояв несколько секунд прислушиваясь к его дыханию, повернулся к Ларисе. Кивком головы он позвал ее выйти.
— Я думаю, нам сейчас лучше покинуть этот дом, — сказал он уже в коридоре.
— Да, конечно, — согласилась Лариса. — Но мне бы хотелось с вами поговорить.
— Тогда идемте. — Соболев подал ей руку. — Вы на машине?
Лариса утвердительно кивнула головой.
— Тогда я предлагаю никуда вместе не ехать, а поговорить или у вас в авто, или у меня.
— Хорошо, — согласилась Лариса.
Они вышли на улицу, не попрощавшись ни с Женей, ни с Фаиной, и сели в соболевскую «Ауди». Валерий Дмитриевич старался держаться спокойно, однако его лицо выражало озабоченность. Глубокая складка пересекала высокий умный лоб, он часто тер виски руками.
— Я сожалею, Лариса, что вам пришлось стать свидетельницей… такой неприглядной сцены, — хмуро сказал он. — Тем не менее, полагаю, для успешного завершения дела вам не мешало это узнать.
— Конечно, — подтвердила Лариса. — По ходу дел мне приходилось сталкиваться и не с такими откровениями…
— Что поделаешь, правда жизни, — вздохнул Соболев и достал из бардачка коньяк. — Составите мне компанию? — спросил он.
— Я вообще-то на машине, — отказалась Лариса.
— Я вообще-то тоже, как видите, — криво усмехнулся Соболев. — Да какая, к черту, разница!
Он наполнил рюмку и залпом осушил ее, не закусывая. Затем внимательно посмотрел на Ларису.
— Я думаю, — сказал он, — вы просили уделить вам время не потому, что хотите просто поболтать? Спрашивайте, я отвечу. Скажу откровенно — я с самого начала считал привлечение вас к этому делу неудачной идеей. По-прежнему не уверен, что вы можете докопаться до истины, хотя нужно отдать вам должное: вы производите впечатление умной женщины. Так что вы хотели бы узнать?
— Прежде всего, знали ли вы об отношениях Фаины и Романа?
— Нет, — категорически отрезал Соболев. — Хотя поведение Ромы меня не удивляет, в отличие от поступков Фаины. Я всегда знал, что этот тунеядец способен на любую подлость. А Фаина в этой ситуации выглядит типичной жертвой.
— Как думаете, она могла убить его? — напрямую спросила Лариса.
— Теоретически да, — ответил Соболев. — Но тут есть ряд нюансов… Я и раньше замечал ее особое отношение к Ромочке, но, естественно, не знал, как далеко все это зашло. Но посудите сами — сейчас она просто на грани помешательства, словно ее жизнь закончилась вместе с его. Хотя… В порыве эмоций эта женщина вполне могла его и грохнуть, а потом, осознав, что натворила, впасть в истерику. Теоретически она могла это сделать. Спальни у них с Владимиром отдельные, и кто знает, может, когда он лег спать, Фаина тайком поехала к Роме. Произошла ссора, он мог наговорить ей по пьяному делу бог знает чего… Может, она явилась в неподходящий момент, когда Роман был с другой. Женщина, если ее унизить, способна на многое… Поверьте, я хорошо знаю женщин. Потом Фаина вернулась домой и легла в постель, а когда раздался телефонный звонок, вышла как ни в чем не бывало из своей комнаты… Все это вполне реально. А истерика и стенания по поводу гибели Ромы могут быть искренними.
— Самое печальное, что теперь мне предстоит разгадать сразу две тайны — кто убил Романа и кто украл деньги. Как вы считаете, это может быть один и тот же человек?
— Вовсе не обязательно, — покачал головой Соболев. — Могу предположить, что эти два происшествия вообще никак не связаны между собой. И не могу сказать, которое сейчас важнее. Не хочу показаться законченным циником, но смерть Ромы не должна заслонить пропажу денег. Личность вора, безусловно, должна быть установлена. А Рома… Я, наверное, прослыву чудовищем, но считаю, что от его смерти все только выиграли. И даже Фаина, хотя она так бурно переживает гибель любовника. В конце концов, она освободилась от этой почти что наркотической зависимости.
— Извините меня, Валерий, за не совсем скромный вопрос… Меня в связи с произошедшим интересуют и ваши отношения с Лизой Тихомировой. Понимаю, что вам не совсем приятно об этом говорить, но…
Соболев буквально застыл. Некоторое время он молчал, потом, опустошив еще одну рюмку коньяку, пробормотал: «Вот же суки, уже наболтали с три короба!» Потом поднял на Ларису вмиг ставший свинцовым взгляд и отчеканил:
— Какими бы ни были наши с ней отношения, могу сказать, что это самая наидостойнейшая женщина во всей компании. Она единственная, кто не замешан ни в какой мерзости и априори находится вне всяких подозрений. И я требую, чтобы вы оставили Елизавету Андреевну в покое. У Лизы и так хватает проблем. Что же касается наших с ней отношений, то они чисто дружеские. Тем не менее весьма теплые и уважительные. Об остальном же, о чем вам наплели, я, простите, говорить не хочу.