За красными ставнями
Шрифт:
— Не знаю, что нам делать теперь, — признал знатный гость. — Шоу было прекрасным, но где церемониймейстер?
Однако помощь уже была близка.
Управляемый тем же таинственным сигналом оркестр так резко остановился посреди четвертого куплета «Боже, храни короля!», что один из тромбонов не сумел умолкнуть вместе с остальными. Толпа штатских в ярких костюмах перестала кричать. Морин почувствовала, что в голове у нее гудит от внезапной тишины.
Худощавый молодой человек среднего роста нырнул под правый канат и снова выпрямился. Несмотря на смуглое лицо и гладкие черные волосы, в нем не было и намека на качество, обычно именуемое елейностью. Твидовый пиджак спортивного покроя с серыми фланелевыми брюками и синим галстуком могли быть приобретены на Бонд-стрит. [9] Хотя даже лучший друг не мог бы назвать молодого человека красивым, его лицо свидетельствовало о живом уме и чувстве юмора, которые служебные обязанности вынуждали маскировать официальной вежливостью, близкой к чопорности.
9
Бонд-стрит — улица в Лондоне, где находятся модные магазины мужской одежды.
В левой руке молодой человек держал скромного объема пачку бумаг. Отвесив формальный поклон Г. М., он устремил на визитера взгляд выразительных золотисто-карих глаз.
— Позвольте первым приветствовать вас, сэр Генри, — заговорил молодой человек по-английски без всякого иностранного акцента. — Я — Альварес, комендант.
Комендант чего? И почему не в форменной одежде? Это могло что-то означать. Но Г. М. не стал развивать тему.
— Знаете, сынок, — отозвался он, с сомнением потянув себя за мочку уха, — это необычайно любезно с вашей стороны. Но вы уверены, что приветствуете того, кого надо? Я добрый старый Герби…
Альварес остановил его едва заметным жестом.
— Не будет ли благоразумнее, сэр, отказаться от инкогнито? — почтительным тоном предложил он.
— Хм! Ну, поскольку все, кажется…
— Сэр Генри! — прервал их разговор звонкий женский голос. Девушка нырнула под канат и побежала к ним. Взгляд Морин Холмс сразу же устремился на нее, хотя это было почти незаметно благодаря опущенным ресницам.
Вновь подошедшая, без сомнения, была англичанкой, на вид лет двадцати пяти и явно дружелюбно настроенной. Ее густые волосы натурального золотистого цвета были замысловато уложены. Под тонкими и изогнутыми, но не выщипанными бровями поблескивали голубые глаза. Светлая кожа краснела при малейшем напряжении. Хотя девушка практически не использовала пудры и губной помады, от нее исходила аура женственности, ощутимая как физическое прикосновение. Сама она едва это сознавала, хотя посторонний мог бы поклясться в обратном. На ее плечи было наброшено легкое пальто, которое не скрывало творения парижского портного с плас де Франс; великолепную фигуру плотно облегало неортодоксальное шелковое летнее платье с глубоким вырезом. Она была в открытых сандалиях на босу ногу.
— Прошу меня извинить, — тем же официальным тоном заговорил Хуан Альварес. — Позвольте представить…
Но женщина сама назвала себя.
— Я Пола Бентли. — сообщила она, взяв Г. М. за руку. — Мой муж Билл должен был встретить вас, но старый Джей — консул — его не отпустил. Могу я его заменить?
— Разумеется, куколка! — с энтузиазмом отозвался Г. М. Подобные женщины — ослепительные и отнюдь не заторможенные — были как раз в его вкусе.
— Понимаете, — объяснила Пола. — Билла вечно посылают в самые жуткие места писать отчет о грязи, бананах, машинах или чем-нибудь еще. Отчет всегда длиной в милю, а старый Джей хочет изучить каждое слово. К тому же Билл вернулся только три дня назад, и мы… Я имею в виду… — Она умолкла, густо покраснев.
— Конечно, куколка, — успокоил ее Г. М. — У вас было много интимных разговоров.
— Ну… что-то вроде того. — Сразу забыв о своей оплошности, Пола Бентли внезапно заметила рядом с Г. М. Морин. — Э-э… — неуверенно начала она.
Прикрыв ресницами зеленые глаза, Морин коснулась руки Г. М.
— Я секретарь сэра Генри, — заявила она тренированным секретарским голосом.
Последовало гробовое молчание.
Морин не стала объяснять причины столь внезапной перемены. Возможно, это было к лучшему. Все четыре лица в группе были достойны изучения.
Г. М., чьей бесстрастной физиономии все еще удивляются в клубе «Диоген», оставался непроницаемым, как устрица. Но комендант Альварес, хотя и бровью не повел, все же умудрился каким-то способом (телепатическим?) воспринять настроение англичанина. В его глазах мелькнул гнев.
Г. М. собирался закричать: «Я абсолютно невиновен!» — но вовремя сдержался. Альварес поклонился Морин, впервые продемонстрировав в улыбке превосходные зубы.
— Боюсь, это моя вина, мисс…
— Холмс, — проворчал Г. М. — Морин Холмс.
— Это моя вина, мисс Холмс, что мы не были осведомлены о вашем прибытии. Добро пожаловать. Мы постараемся устроить вас как можно удобнее.
— Конечно! — воскликнула Пола. Отпустив Г. М., она быстро подошла к Морин и протянула ей руку. — С вашей стороны очень любезно приехать сюда. Я много слышала о лондонской секретарше сэра Генри — кажется, он называет ее Лоллипоп, — но вы, разумеется, из Штатов.
В литературе по сей день английскую девушку всегда изображают холодной, высокомерной и аристократичной, что почти до смешного противоположно действительности. С другой стороны, американскую девушку постоянно описывают остроумной, болтливой и засыпающей собеседника вопросами, что едва ли можно было назвать точной характеристикой сдержанной Морин и многих ее соотечественниц.
Тем не менее следует признать, что вначале Морин питала мрачные подозрения в отношении Полы Бентли. Ей казалось, что английская блондинка проявляет слишком много сексапильности и… ну, вы сами знаете чего. Но это длилось недолго. Искренний взгляд темно-голубых глаз Полы, дружеская теплота ее рукопожатия растопили лед в сердце Морин.
— Знаете, я до замужества провела полгода в Нью-Йорке, — сообщила Пола. — Моя младшая сестра сейчас в Колумбийском университете. Ее зовут Айрис Лейд. Хотя едва ли вы встречали ее…
— Нет. Я училась в Уэллсли. [10] И с тех пор прошло уже порядочно времени.
— Эй! — неожиданно рявкнул сэр Генри Мерривейл.
На секунду воцарилось молчание.
— Сэр? — пробормотал Альварес, снова становясь напыщенным ничтожеством.
— Теперь, когда эта сентиментальная болтовня закончилась, сынок, пройду я по красному ковру или нет?
— Разумеется, пройдете, сэр.
— Я имею в виду, — продолжал Г. М., сразу напуская на себя холодный и презрительный вид, — проштампуют ли наши паспорта и просмотрят ли таможенники наш багаж. Пассажиры, которых вы выстроили у самолета, теряют терпение. Они ведь не могут уйти раньше нас. Не лучше ли начать шествие?
10
Уэллсли — колледж в одноименном городе в штате Массачусетс.
Альварес потихоньку щелкнул пальцами. Морин, заметившая это, увидела, как из толпы штатских выделился ничем не примечательный мужчина.
— Что касается ваших паспортов, сэр, — добавил Альварес, слегка приподняв плечо, — я могу проштамповать их для вас и мисс Холмс за одну минуту. Наши друзья французы, которые контролируют все службы здесь и в порту, предоставили вам дипломатический иммунитет, так что ваш багаж не станут трогать. Вон там, — он указал вправо, на площадку позади оркестра, — ждет автомобиль, в котором я буду счастлив доставить вас к месту назначения. Конечно, еще одна машина будет следовать за нами с вашим багажом и багажом мисс Холмс.