За крокодилами Севера
Шрифт:
Сейчас, когда рыбы разделана, вес ее можно оценить. Взвешиваю куски рыбы в кошелке: шесть килограммов, почти шесть килограммов и еще почти шесть килограммов. Если добавить сюда еще внутренность и отправленные в уху хвост и часть головы, то явно в этой рыбине будет побольше пуда … Сушить добытую в этот день рыбу пришлось сразу в двух печах: топил свою печь и печь в соседнем дома — сушника вышло почти четыре килограмма.
Да, забыл рассказать еще вот о чем… Как показало вскрытие, щука-громадина соблазнилась окунем весом около трехсот пятидесяти граммов. А тот в свою очередь проглотил окунька поменьше, позарился на червя, насаженного на крючок моего перемета. Так что сам
Все остававшиеся до морозов дни работы на Домашнем озере были и похожи и не похожи друг на друга. Я так же добывал рыбу и мормышкой и переметом, так же привозил домой разную рыбу: больше окуней, меньше налимов и еще меньше щук. Щуки попадались мне стандартные, килограммовые, и только еще один единственный раз на крючок моего перемета, и тоже по схеме: червь, окунь, щука — мне достался обитатель наших глубин посолидней. Я определял вес этой щуки, взвешивая на своих весах-динамометре сначала переднюю часть рыбины, затем — заднюю, и могу сказать, что в этой рыбине было немногим более десяти килограммов.
Мороз явился к нам неожиданно и сразу завладел всем вокруг. Свой перемет я не успел снять вовремя и вызволял его уже по прочному льду.
Так заканчивался первый год моей жизни в тайге. Где вести мне свою работу-промысел в новом году?.. Что-то подсказывало мне, что лучше всего сначала отправиться именно на Долгое озеро, где были избушка, печи для сушки рыбы и лодка. Но, увы, за зиму у избушки провалилась крыша, ее пришлось кое-как восстанавливать с помощью еловых жердей и бересты. Печи, к счастью, не пострадали — глина не размокла. А вот лодочке досталось — дно почти совсем прогнило и меня спас тут только кусок прочной клеенке, которым я обил дно лодки с помощью меленьких посылочных гвоздиков.
На все обустройство у меня ушло дня полтора. Был самый конец весны. Щука давно отнерестилась и теперь вовсю жировала. Вот-вот должен был начаться нерест леща и красноперки. Эти события я застал, отметил, но если нерестящуюся красноперку намного полавливал на удочку, то леща не мог не уважить и его празднику никак не помешал, хотя за мной здесь и не следил никакой рыбнадзор, да в то время и не было здесь вроде бы и никаких особых запретов на ловлю леща в нерестовый период.
Щук я ловил и на живцовую удочку и на жерлицы. Вспомнил я тут и спиннинг, которым, правда, чаще пользовался как дорожкой: плывешь вдоль травы, вдоль «вершин» к своим жерлицам, сзади за лодкой блесна, а само спиннинговое удилище в ногах, между коленями.
Хороших, тяжелых щук в то лето я на Долгом озере так ни разу и не видел — ловились все те же стандартные рыбины: килограмм, полтора килограмма весом. Я, конечно, помнил рассказы местных рыбаков, что здесь, в глубинах Долгого озера, живут очень большие щуки, но пока подтвердить эти рассказы мог только косвенными свидетельствами…
Так на берегу одного из заливов, который я сразу почему-то не взлюбил и называл то темным, то черным, и в котором, по словам местных рыбаков, обычно нерестились лещи, увидел я сети, развешенные на колах-вешалах. Сети были, как говорят в таких случаях, редкими, со стороной ячеи около шестидесяти миллиметров — такие сети вяжут специально на леща. Видимо, тут эта снасть и появилась с целью взять нерестового леща. Но сети были сильно порваны — и не так, чтобы разные дыры в разных местах, какие оставляют после себя те же коряги. В этих сетях дыры были очень большими — от верхнего до нижнего шнура (оборы). Такие повреждения местные рыбаки объясняли мне так: в сети действительно попадали очень хорошие лещи, но вот беда: этих самых лещей, запутавшихся в сети, почти тут же замечали щуки и вырывали свою добычу из сети, оставляя после себя вот эти самые дыры-окна.
То, что щука не прочь атаковать рыбешку, попавшуюся в сеть, знал я давно. Не раз видел сети, порезанные щучьими зубами во время нереста плотвы-сороги. Сорога попадала в сеть, запутывалась здесь и становилась очень легкой добычей для находчивого хищника. Щуки вырывали сорогу из сети, резали нитку снасти и оставляли здесь дыры разной величины, но чтобы резать сеть от верха до низу, от верхней оборы до нижней и оставлять после себя в снасти уже не дыры, а настоящие окна, двери, такого я до тех пор даже не слышал.
Словом, все выходило так, что в моем Долгом озере какие-то «черти» действительно водились. И с одним таким «чертом» я столкнулся однажды почти лицом к лицу …
У моего озера, кроме меня, были и еще одни хозяева — чернозобые гагары…Если погода назавтра обещала быть неплохой, гагары вечером всем семейством являлись в залив к моей избушки и, как заправские синоптики, извещали меня о благополучном прогнозе громким «ку-ку-выканьем»…Если же гагары-синоптики не появлялись вечером в заливе у моей избушки, а оставались в дальнем углу озера, да еще начинали там протяжно и безысходно стонать, то это скорей всего обещали мне назавтра непогоду.
Я очень любил этих немного диковатых, но откровенных птиц, часто видел их совсем близко, видел и их птенцов — два небольшие шустрые гагаренка еще не переняли у своих родителей всю науку осторожности и нередко оказывались возле моей лодки, а затем, после тревожного покрика родителей, мгновенно скрывались в воде.
Вот и в тот раз недалеко от себя увидел я маленьких гагарят, а там и их родителей. Гагарята были заняты какими-то своими делами и не обращали пока внимания на лодку. И родители птенцов в этот раз пока не тревожились, хотя и видели меня… И тут в мирной тишине понемногу расходящегося дня совсем недалеко от моей лодчонки вдруг вырвалась из воды высокая волна, будто поднятая кем-то, кто резко устремился из глубины к поверхности, и в этом безумном хаосе брызг и пены, как виделось мне, мелькнуло что-то похожее на громадную щучью голову.
Волна вскоре улеглась, видение исчезло, а вместе с ним исчез и один из гагарят…Взрослые гагары тревожно закричали. Все еще остававшийся возле меня гагаренок вместо того, чтобы в ответ на сигнал тревоги тут же нырнуть в воду, метнулся в мою сторону и оказался на носу моей лодчонки.
Я все еще оглядывался по сторонам: может мне это показалось, может, гагаренка никто и не утащил, может быть, он сейчас, вот-вот вынырнет, покажется из воды где-то в стороне… Но птенец, которого скорей всего схватила именно щука, так нигде и не появился…Я медленно подвел лодочку к берегу, и только тут мой пассажир спрыгнул с носа лодки в воду и очутился на крутолобом камне.
Конечно, гагаренка не могла атаковать и утащить в воду килограммовая щука. Видимо, не под силу была такая охота и ее товаркам, немного покрупней — скорей всего здесь орудовал, действительно, какой-то подводный черт, который таскал у рыбаков из сетей лещей размером в хороший поднос. Только такой черт мог поднять в своей атаке на гагаренка волну на подобие той, какую поднимают подводные лодки, всплывая из глубины.
Значит, все-таки правду говорили мне местные рыбаки — и «Крокодилы Севера» до сих пор обитают и в моем Долгом озере.