За кулисами диверсий
Шрифт:
В Европе одной из самых старых секретных служб считают английскую. Ее создал сэр Френсис Уолсингем, государственный секретарь королевы Елизаветы, окружив себя специалистами в самых разнообразных областях. Одни из них обладали даром незаметно вскрывать чужие письма, другие — подделывать государевы печати, третьи — искусно имитировать почерки и подписи. Некто Томас Филлипс специализировался, например, исключительно на дешифровке тайнописных кодов и составлении шифров для агентов британской секретной службы. Ему удалось, кстати, полностью расшифровать закодированные послания к Марии Стюарт, политической противнице Елизаветы, которые шотландская королева получала, находясь в своем изгнании в Бэдингтоне, Уолсингем весьма активно помогал королеве Елизавете в ее интригах. Он засылал своих агентов в высшие английские круги, которые путем всевозможных инсинуаций натравливали одних аристократов на других. Шпионы Уолсингема находились при дворах королей Франции и Испании, при послах больших и малых государств, от которых британская секретная служба черпала обширную и ценную информацию. Один из его людей — некто Энтони Стэнден завязал настолько крепкую дружбу с представителем итальянской республики Тосканы при мадридском дворе,
Руководитель тайной службы при Елизавете обладал, видимо, недюжинными. способностями, ибо, несмотря на скудность средств, выплачиваемых его ведомству королевой, оно функционировало весьма эффективно.
Положение значительно изменилось, когда позже в Англии было создано «Бюро информации», которым занимался лично Олиьер Кромвель (1599–1658 гг.), выдававший на ведение дел немалые средства — около 69 тысяч фунтов стерлингов в год. Шефом этой службы стал Джон Терло, политик, юрист, депутат парламента. Он впервые веэл почтовую цензуру и создал отдел политической полиции, то бишь службу контршпионажа против внешних и внутренних врагов государства. После падения Кромвеля Терло был оставлен, несмотря на свои «кромвельские» убеждения, руководителем секретной службы, получившей название ««Интеллидженс департамент». Метод его работы основывался в основном на коррупции. Он беззаветно верил лишь в одну силу убеждения — в деньга, за которые покупал необходимых ему людей. Его агентурная сеть значительно расширилась. Терло имел своих шпионов практически во всех странах, снабжавших его информацией по вопросам, которые в той или иной степени затрагивали интересы Великобритании. Шеф «Интел–лидженс департамент» умер собственной смертью 21 февраля 1668 года.
Френсис Уолсингем и Джон Терло стали в истории шпионажа наиболее крупными из первых шефов секретных служб, которые нашли позднее своих «ярких» Последователей во многих странах. О некоторых из них мы расскажем дальше.
Ошибка Мата Хари
Еще не занялась заря, а они уже стояли, поеживаясь от холодного ветра, на тюремном дворе. Их было одиннадцать, французских солдат из комендантского взвода, не знавших, кого будут расстреливать, и невольно притихших, когда во двор вывели высокую женщину в длинном платье с широкополой шляпой на голове. По заведенному обычаю, им выдали уже заряженные карабины, предупредив, что в патроннике одного из них — холостой заряд. Так делали, чтобы не отягощать совесть солдат. Но именно теперь каждый из одиннадцати страстно желал, чтобы этот патрон без пули оказался бы у него — убивать женщину всегда трудно. А она медленно шла по двору, рядом с тюремным священником отцом Арбо, бормотавшим вполголоса душеспасительные молитвы. Никто не сказал смертнице, где ей встать, она сама выбрала себе место перед взводом, ни дальше, ни ближе, чем полагалось по инструкции. К ней приблизился один из офицеров и протянул черную позязку. «Это так необходимо?» — спросила женщина, удивленно вскинув брови. Офицер вопросительно взглянул на адвоката осужденной доктора Клюне. «Это действительно столь необходимо, месьё?» — переспросил адвокат. «Если мадам не желает, — ответил офицер, — повязки не будет. Нам, собственно, все равно…» Подошел тюремный надзиратель с веревкой. Клюне поморщился: «Моя подзащитная вряд ли захочет, чтобы ей связывали руки…»
Женщина молча глядела на солдат. Прозвучали резкие слова команды, но залпа не получилось. Выстрелы затрещали вразнобой. Тюремный врач осмотрел труп, тихо шепнул стоявшему рядом с ним лейтенанту: «Солдаты плохо стреляют, мон шер. Всего три пули в теле. Впрочем, ваших услуг не потребуется, одна из них попала в сердце…»
Комендантский взвод увели с тюремного двора. «Кто желает получить тело казненной?» Лейтенант повторил вопрос трижды. Молчание. Офицер взглянул на адвоката. Клюне развел руками.
Так ранним утром 15 октября 1917 года оборвалась жизнь голландки Маргарет Целле, вошедшей в историю под именем Мата Хари и расстрелянной по обвинению в шпионаже. Никто потом так и не смог вспомнить, куда девалось ее тело — то ли было похоронено в одной из общих могил, то ли попало в анатомический театр под скальпели студентов медицинского факультета. Впрочем, сие, может быть, и не так важно. Любопытно другое — вокруг имени Мата Хари уже шесть десятилетий бушуют страсти западных историков. И не только историков, пытающихся оправдать или, напротив, опровергнуть справедливость смертного приговора, вынесенного французским военным трибуналом, но и разнокалиберных представителей второй древнейшей профессии, не упускающих случая поспекулировать на экстравагантной истории. И каких только небылиц не накрутили вокруг имени «исполнительницы ритуальных танцев» и одновременно «йшиона–двойника», которой удалось якобы не только покорить весь Париж своим искусством, но и столкнуть лбами две европейские секретные службы.
Где же все–таки кончается история и начинаются сказки о Мата Хари? Где правда, а где ложь? Впрочем, в истории Вольтер, например, видел «…всего лишь перечень человеческих преступлений», а его далекий предшественник Цицерон, напротив, утверждал, что она «посланница времен и луч правды». Байрон считал: ложь «…не чем иным, как замаскированной правдой», а философ Блез Паскаль был убежден, что «…правда — благо для тех, кому ее говорят, и зло для тех, кто ее говорит…». Впрочем, не будем увлекаться изречениями великих, ибо и они, в конечном итоге, уязвимы в своих определениях, тем более что и случай, о котором пойдет речь, отнюдь не философский.
Решению взяться за жизнеописание Маргарет Целле дала толчок статья о ней в итальянском журнале и сохранившаяся с 1968 года запись в журналистском блокноте одного из нас, сделанная в Вечном городе. Римское телевидение разыскало тогда некоторых оставшихся в живых «знакомых» Маргарет Целле. Вот из уст одного из них — бывшего солдата комендантского взвода Гастона Роше довелось впервые услышать подробности расстрела Мата Хари. Так сказать, рассказ очевидца. Но нас, честно говоря, заинтересовали не эти частности. Бывший французский
Говорят, что эмоции не лучший союзник в определении истины. Показания бывшего солдата, отрицающего вину Мата Хари, не единственные в своем роде. Кем же была в действительности Маргарет Целле? Давайте и мы пробежим еще раз по страницам ее не совсем праведной жизни.
Голландский шляпочник Адам Целле, всеми уважаемый горожанин и глубоко верующий человек, конечно же, не мог предположить, что его любимая дочь Маргарет, родившаяся 7 августа 1876 года, доставит ему, несмотря на пуританское воспитание, столь много огорчений. А они начались неожиданно, когда Маргарет, едва ей исполнилось 19 лет, вышла наперекор родительской воле замуж за капитана колониальных войск Кэмпбелла Маклида и упорхнула из отчего дома в далекую Индонезию. Из семейной жизни у разновозрастных супругов ничего не получилось. Капитан был немолод, чертовски ревнив и к тому же страдал периодическими запоями. Ревность и алкоголизм — две родные сестры. Какая из них появилась первой у Маклида, сказать трудно. Для истории сохранилось одно из его писем, которое он написал своему другу уже после того, как Маргарет уехала в Европу. «Эта каналья, — утверждал он, — не только развратна, как Мессалина, но и коварна, как змея». Не будем, однако, строги к капитану. Покинутый супруг, да еще и пьяница к тому же, мог быть и не совсем объективным…
Так или иначе, но Маргарет удалось получить развод. В 1903 году она оказалась в Париже без денег и без дела. Видимо, именно тогда и родилась у нее идея заняться имитацией ритуальных танцев, которые она видела в Индонезии. Попытка воплотить идею в жизнь поначалу не нашла поклонников. Впрочем, поклонники появились, но не танцев. Сначала фотограф, которому Маргарет позировала на предмет изготовления порнографических открыток, затем другие. Однако они не принесли ни денег, ни славы бывшей жене колониального офицера. Не поправила положения и поездка в родную Голландию.
Поэтому Маргарет вновь вернулась в Париж, но Уже под именем Мата Хари, которое она выбрала в Память о пребывании в Индонезии. В переводе два олова эти означают «дневное око». Новое имя было неплохой рекламой для ночных кабачков, где начала танцевать новоявленная балерина. Ее заметили. Среди друзей Мата Хари оказался богатейший лионский фабрикант Гуиме, большой любитель восточного фольклора и продажной любви. В марте 1903 года он собрал в одном из парижских залов весь столичный «бомонд», чтобы представить восходящую «звезду» религиозных танцев Востока. Оценка современниками искусства Мата Хари представляется весьма разноречивой. Тем не менее странные танцы голландской дивы с экзотическим именем, заканчивавшиеся полным раздеванием, явились для Парижа тех времен, еще не избалованного стриптизом, хотя и скандальной, но достаточно громкой сенсацией. Деньги потекли рекой к новой примадонне. Таких гонораров парижские импресарио не платили никому. У Мата Хари самые шикарные апартаменты, самые богатые поклонники, и среди них — «шоколадный король» Менье. Но сладкое тоже приедается. Надоели «бомонду» и ночные танцы «дневного ока». Наступил период безденежья. «Бывали моменты, — признавалась позднее своим близким друзьям танцовщица, — когда я готова была идти как последняя потаскушка на панель, чтобы расплатиться с кредиторами». Свое тридцатилетие Мата Хари встретила в Берлине. Видимо, к этому периоду и относится ее вербовка агентом германской секретной службы Шрагмюллер, известной под кличкой «фрейлен доктор». Во всяком случае, практически все ранние и поздние биографы Мата Хари сходятся именно на этой версии. В то же время они абсолютно разноречивы в отношении личности «фрейлен доктор», фигуры, пожалуй, еще более загадочной и противоречивой. Действительно, в период первой мировой войны в германской секретной службе работала единственная в кайзеровской армии женщина–офицер, которая окончила шпионскую школу в Антверпене и затем стала сама преподавателем и руководителем этого отнюдь не богоугодного заведения. Звали ее Мартой Шрагмюллер. В историю шпионажа она вошла под псевдонимом «фрейлен доктор». Тот же самый псевдоним носила разведчица Анна—Мария Лессер, которая руководила агентурной сетью Германии в Европе, отличалась большой ловкостью и умением избавляться от ставших ненужными агентов, выдавая их контрразведывательным службам Антанты. Были ли две «фрейлен доктор» или одна? Пока в этом никто досконально не разобрался. Английская газета «Дейли экспресс» сообщала 23 августа 1934 года, что в одном из швейцарских санаториев неподалеку от Цюриха скончалась в преклонном возрасте некая фрейлен Анна—Мария Лессёр. Перед смертью она сказала, что настоящее имя ее Элизабет Шрагмюллер и что именно она в свое время выдала французской контрразведке Мата Хари, так как последняя оказалась абсолютно бесполезной для германской секретной службы. Перед этим в той же Швейцарии были изданы «Мемуары фрейлен Шрагмюллер», к которым мы еще вернемся…