За Ленинград! За Сталинград! За Крым!
Шрифт:
Я был убежден, что рекомендации уставов были правильными. Но в то же время подумал и о том, что уставы и учебники, наряду с советом для нормальной обстановки, требуют от каждого командира поступать сообразно обстоятельствам, если обстановка отклоняется от нормы. В данном случае это было так. Задачи от старшего начальника мы не получили и не представляли себе, кто он есть, этот начальник, и где находится. А фамилия «Иванов» сама по себе ничего не говорила: Ивановых на Руси и в армии – тысячи. О противнике мы тоже ничего не знали. Свои войска были где-то на колесах или утопали в снегу в чаще леса, местность – terra incognita. К тому же у меня не имелось даже карты района, где мы находились. А без карты – как без рук и без глаз.
«Так что, Петр, – подумалось
У вагонов уже крутилась ватажка ребятишек лет по восемь-десять. Я поманил их к себе, спросил, кто такие. У одного из мальчуганов дом в Астраче сожгли гитлеровцы, и он жил теперь у тетки в селе Большой Двор.
Ребята оказались на редкость знающими и смышлеными. Они наперебой рассказывали мне о многих деревнях и селах, о дорогах, озерах и болотах, расстоянии до них.
«А что если с помощью ребят создать самодельную карту? – пришла в голову мысль. – Недаром же давали нам уроки военной топографии в Академии имени М.В. Фрунзе, где на первом курсе учились проводить инструментальную и относительно точную глазомерную съемку местности. Почему не использовать ее принципы в данном случае?»
В моей полевой сумке всегда находились командирская линейка, пачка карандашей «Тактика», компас, курвиметр и кое-какие другие предметы, необходимые для работы с планами и картами. Бумаги большого формата не было. Нашлась газета, которую я и вытащил на свет.
Ребята, затаив дыхание, следили, как я сложил газету вдвое, поместил ее на тыльную сторону сумки и ориентировал длиной на запад, вдоль железной дороги на Тихвин.
– Сколько километров до Тихвина? – спросил я ребят.
– Двадцать, – ответили они хором.
Я отмерил линейкой сорок сантиметров от знака «Ст.» и пометил место Тихвина.
– А железная дорога как идет – по насыпи или в выемке?
– По насыпи, – хором грянули мальчуганы.
– А какие деревни есть на железной дороге?
– Деревень нет, только станции.
Дети назвали разъезды Дыми, Астрачу и указали расстояние до них. Затем пошел разговор об окрестных деревнях Горелуха, Турково, Новое Галично, Ильино и других. Ребята все называли точно, редко расходясь в показаниях. Хорошие сведения дали они о дорогах, озерах и болотах. Дорог было мало, причем все грунтовые, а озер и торфяных болот – великое множество.
Через несколько минут несложной работы «карта» была готова и пошла в дело.
Постепенно стало проясняться положение к северу и востоку от Тихвина. На севере посланные нами разведчики обнаружили подразделения 191-й стрелковой дивизии полковника П.С. Виноградова, а в трех километрах к западу от Астрачи наткнулись на комиссара 44-й стрелковой дивизии Д.И. Сурвилло. Он возглавлял смешанный отряд свыше 200 человек, в основном из бойцов, отколовшихся от главных сил этого соединения, воевавшего где-то севернее Тихвина. Но были бойцы также из 292-й стрелковой и 60-й танковой дивизий. Комиссар рассказал, что днем раньше отряд выбил из Астрачи танки и мотопехоту противника, которые намеревались продвинуться далее на восток по вологодскому тракту. Сил отряда не хватало, но подоспели подразделения 191-й стрелковой дивизии и два танковых батальона из 7-й Отдельной армии. Сообща противника опрокинули и отогнали на подступы к Тихвину. Руководил действиями войск генерал-майор П.А. Иванов – представитель штаба Ленинградского фронта. Теперь он якобы был назначен заместителем командующего 4-й армией генерала армии К.А. Мерецкова.
Весь остаток дня и ночь прошли в управлении выгрузкой и сосредоточением войск у станции Большой Двор. Временный командный пункт дивизии мы приказали оборудовать в лесу, к востоку от железнодорожной станции Астрача. Место было удобно во всех отношениях. До переднего края обороны 44-й дивизии было всего 4–5 км. Справа шел на Тихвин вологодский большак, слева – железная дорога. Лес надежно укрывал от наблюдения противника и нападения его танков. Враг избегал лесных чащоб. До готовности КП мы перебрались в один из поместительных домов деревни Большой Двор.
Первые дни на фронте
Едва мы успели привести себя в порядок, как у дома остановился вездеход. Прибывший офицер доложил, что командарм ждет меня на командном пункте в деревне Павловские Концы. Я обрадовался и приказал подготовить необходимые документы для доклада командарму. Ехать было недалеко, и вскоре мы с А.З. Тумановым входили в просторную горницу, где располагался командующий.
Я не был знаком с генералом армии К.А. Мерецковым, но слышал о нем немало.
Он закончил Военную академию в 1920 году. Уже тогда молодой краском состоял в Коммунистической партии. С тех пор Кирилл Афанасьевич прошел длинную лестницу военных постов. В период военного конфликта с Финляндией командовал 7-й армией на Карельском перешейке и успешно справился со сложными боевыми задачами. С августа 1940 года по 1 февраля 1941 года генерал армии К.А. Мерецков занимал высокий пост начальника Генерального штаба, а затем работал заместителем наркома обороны по боевой подготовке.
Военный совет Волховского фронта. Справа налево: К.А. Мерецков, А.И. Запорожец, Г.Д. Стельмах
…Командарм встал из-за стола и вышел мне навстречу. Я представился и начал было доклад по всей форме о состоянии дивизии. Неожиданно зазвонил телефон, и Мерецков, извинившись, взял трубку.
– Мерецков слушает, – сказал он. – Здравствуйте, Борис Михайлович. Находимся на рубеже, захваченном два дня назад. – Зажав ладонью микрофон, командующий коротко сказал вполголоса: – Шапошников, – и продолжил разговор. – Сдвиги в обстановке, как мне кажется, есть, – докладывал командарм. – Первое: острота угрозы соединения немецких войск с финскими, пожалуй, ликвидирована. Враг потерял много танков и мотопехоты, откатился к Тихвину и строит там укрепления. Это я наблюдал лично. Полагаю, что он помышляет теперь больше об обороне, чем о наступлении. Второе: мы значительно улучшили свое оперативное положение. Наши войска на северо-западе, а также на юго-западе от Тихвина нависают над тыловыми коммуникациями немцев и держат их под угрозой перехвата. И третье: хотя успех у нас пока небольшой, но он заметно поднял дух войск, люди повеселели, поняли, что врага можно бить.
Выслушав абонента, генерал продолжал:
– Думаю, что, получив отпор, враг станет заботиться об укреплении занимаемых позиций. На получение крупных резервов для своего участка фронта в связи с боями под Москвой и Ростовом фон Лееб [2] , вероятно, рассчитывать не может. Значит, он будет упорно удерживать Тихвин, чтобы усилить блокаду Ленинграда.
Я внимательно слушал разговор командующего с начальником Генерального штаба и считал, что мне повезло. Ведь он вносил много нового и важного в мое понимание обстановки на том участке фронта, где предстояло воевать дивизии. Теперь уже хорошо можно было понять общую тенденцию развития событий под Тихвином. Само собой, возникало и представление о роли нашего соединения. Разговор командующего тем временем продолжался. Москва, видимо, спрашивала, готовятся ли активные действия.
2
Командующий немецко-фашистской группой армий «Север». – Прим. авт.
– Да, Борис Михайлович, наступление готовим. Идет сосредоточение сил, ведем разведку. Прибывают части шестьдесят пятой. Командир дивизии полковник Кошевой сейчас у меня.
Снова говорил маршал, на что Кирилл Афанасьевич ответил:
– Не беспокойтесь. Тоже придерживаюсь правила: научить, а потом вводить в дело. Сейчас мы с ним поговорим, я все подробно узнаю и скажу, как поступить. Вам доложу обязательно.
Закончив переговоры, командарм обратился ко мне.
– Как доехали? – спросил он.