За любовь, которой больше нет
Шрифт:
– Я и в Куршевеле подышал бы, там знаешь как круто?-спорил Мэтт.
Аня обняла сына и притянула к себе. Они с Мэтти сидели на заднем сидении, а Мегги с Маркусом впереди.
– О, Эни, дорогая, ты уже проснулась. А я пытаюсь убедить нашего непоседу, что ему обязательно понравится в Уолсингеме. Маме будет очень полезно провести немного времени в деревни, она скоро родит тебе сестричку..
– Братика!-возразил Мэтт, Аня улыбнулась, Маркус же довольно похвалил сына:
– Правильно, сынок, хватит нам и одной девчонки в семье.
– Да!
– поддакнул Мэтти.
– Ой, ну смотрите-ка! А от куда такая категоричность?-воскликнула
– А вот спросите своего сына!-поддержала ее невестка , поглаживая кудряшки сына.
– Да не издевайтесь! Девочка - это же одни проблемы, что я буду с ней делать, когда она подрастет, и ей начнут названивать всякие засранцы?
Аня и Мегги захохотали.
– Я же просто посажу..-но тут его голос оборвался. Аня посмотрела в лобовое стекло, сердце замерло, как и время. Все происходило, как в замедленной съемке, а потом тишину разорвал крик Мегги. Аня прижала сына к себе, на них с бешеной скоростью несся грузовик. Все исчезло для нее, остался только сын, только он один, она прижимала его к себе, пытаясь защитить. В голове билась лишь одна мысль: «Господи, все, что угодно, только пусть мой сыночек живет! Ни о чем не прошу, только бы он был жив! Умоляю...» Обжигающая боль пронзила тело, крики оглушили, все смешалось, все ее существо, словно разрывало и скручивало от адской боли, но руки тянулись, искали, сердце рвалось к своему ребенку, к самому дорогому, что есть у нее в жизни. Она искала Мэтти, своего сыночка, сквозь пелену боли, крови и слез, но его не было, сознание покидало ее, она цеплялась за реальность, а она убегала.
– Мэтти....Мэтти ... мой малыш...где ты, где ты сыночек...-прошептала она ,но тьма накрыла ее и больше не было ничего, пустота.
» Глава 3
"...Тебя нет в этом мире большом
И меня уж как будто не стало.
Ты живешь только в сердце моем,
А оно уже биться устало.
Но пока я живу-жив и ты,
Мой сынок-моя боль и любовь.
Верю я, у последней черты
Обязательно встретимся вновь..."
просторы интернета
Эни. Эни. Имя моей девочки стучало в каждой клетке мозга. Меня ничего больше не интересовало. Даже раздирающая на части боль во всем теле не беспокоила меня. Сейчас она была заглушена страхом. Меня трясло от ужаса, я боялся посмотреть назад и в то же время я желал этого больше всего на свете. Превозмогая рвущее ощущение, я медленно повернулся. Дыхание тут же оборвалось, глаза заливала кровь и пот, я размазывал их по лицу, я был в каком-то вакууме, а потом тишину разорвал вопль. Мой вопль. Я смотрел на месиво крови и загибался от отчаянья. Все было в крови, красная влага пропитала длинные волосы, раскинутые по сидению - единственное, что я смог рассмотреть. Я всегда ненавидел красный цвет: слишком яркий, бьющий по глазам, кричащий, вульгарный. Цвет боли и смерти. Сейчас он меня пугал до дрожи во всем теле. Я карабкался, рвался к ней- своей женщине. Что-то горело внутри меня, оно было сильнее тела. Именно сейчас я понимал, что ничто так не порабощает плоть и все ее позывы, как опасность , угроза жизни как собственной, так и близких тебе людей. Не нужно постов, молитв, наркотиков или алкоголя. Твое тело не властно над твоим духом. Сейчас в эту самую секунду человек подобен бесплотной оболочке. Около меня раздался приглушенный стон. Я повернул голову и увидел мать, она осторожно двигалась и пыталась отцепить ремень, судя по ней, повреждения были несерьезными. Я испытал облегчение, а потом ... потом меня захлестнула необъяснимая горечь и злость. Как мать ее, почему? Почему со мной, не признающим ничего святого в этой жизни, кроме собственной семьи, и со старой женщиной все в порядке, а мой сын и жена даже не дышат? Господи! Я рванул ремень безопасности, тело прострелило и вывернуло от резкого движения, но я продолжал возиться с чертовым ремнем и дверцей. Главное, вытащить Анну и сына из этой гребанной машины. Мозг терроризировала навязчивая мысль о том, что сейчас произойдет взрыв. Мне казалось, что я все делаю до раздражения медленно. А нужно скорее, быстрее, ведь все в крови, в чертовой крови! Боже.. Хотелось вопить, рыдать. Нужно что-то еще, но ничего не приходило на ум, просто действовать и никаких мыслей. Я выполз, ноги свело судорогой, задохнулся, боль все же давала о себе знать. С*ка! Но я терпел, к боли я привык. Боль –моя подруга по жизни, впрочем, как и всех людей. Мы рождаемся через боль, самое лучшее, что с нами случается тоже не дается просто так. А может мы и чувствуем радость за счет контраста, который создает боль? В любом случае, мне
– Вылезай из машины!- прохрипел я матери, когда выполз наружу. Легкие обжег холодный воздух.
Через пару минут, я уже пытался вытащить Анну, я резал руки об стекло. Кровь, везде была кровь. Страх подгонял. Я старался делать все осторожно, но бездыханное тело жены, пропитанное кровью и еще чем-то, доводило меня до безумия. Мать помогала мне. Шок не отпускал, поэтому мы справились за считанные минуты и отползли на приличное расстояние. А потом раздался взрыв. Мать с ужасом взирала на останки нашей машины, и сразу же у нее началась истерика, которая окончательно добила меня.
– Маркус, боже мой, Маркус...-рыдала мать, покрывая поцелуями окровавленное лицо Мэтта.
– Замолчи и позвони в скорую!-рявкнул я.
– Мой телефон там ...-кивнула мать в сторону обломков машины, захлебываясь слезами и раскачиваясь с Мэттом на руках. Все внутри задрожало, я сдерживался из последних сил. Я смотрел на Анну, на мать с сыном на руках и не верил, из груди рвался крик. Я лихорадочно шарил по карманам, пытаясь отыскать гребанный телефон. Время текло, а я знал, что время –это все. Знал, что каждая моя заминка может стоить жизни самому дорогому, что есть в моей жизни. Недалеко лежал перевернутый грузовик, я пополз к нему в надежде найти там средство связи. В салоне был мужчина, женщина и девочка лет тринадцати, но мои глаза различали только кровь. Люди копошились, когда я залез внутрь и начал шарить по их телам. Мне было плевать, я не гнушался ничего.
– Пожалуйста.. помогите моей жене и дочери.- просипел мужик. Я продолжал рыться. Он вновь что-то сказал, я с отвращением взглянул на него, оценивая физическое состояние, которое было на порядок лучше моего. Я сжал челюсть изо всех сил, чтобы не врезать этому козлу.
– Пожалуйста, вытащите мою дочь!- прошептала женщина. В этот момент я нашел телефон и набирал номер службы спасения. Я старался не смотреть на этих людей. Но мысли назойливо не давали о них забыть. Если бы я взялся помогать, я бы терял время, и это когда моя жена и сын находятся при смерти?! Надо быть дебилом, чтобы идти против себя, я не был им, а потому я не мог да и не хотел никому сейчас помогать. К тому же все это случилось из-за этого м*дака, скулящего, как баба, но дело сейчас не в мести. Я жесток, но не настолько! Пусть мне говорят что угодно, но плевал я на всех и на вся. На этого мужика, который не смог найти в себе силы, чтобы спасти собственную семью, на эту женщину, которая как мать должна рвать кишки за свое дитя, я знаю, Анна бы в полуобморочном состоянии боролась за нашего сына. Плевал я на их ребенка, когда мой собственный может умереть в эту минуту. Я сам был на издыхании, а потому не мог рисковать. Я не герой и никогда им не был, я всегда был подобен животному, а сейчас, когда инстинкты обострились- и подавно. В биологии такое называют естественным отбором, проще говоря, выживает сильнейший. Почему им можно быть эгоистами, прося меня забыть о собственной семье, чтобы помочь им, а мне нет? Совесть.... Удивительно, оказывается, она у меня появилась. Но сейчас пошла она на хер! Примитивно, гадко, низко, не человечно? Пусть! Муки совести я переживу, а вот без Эни и Мэтта мне не жить?! Пока я объяснял что-то службе спасения, я чувствовал, что последние силы покидают меня, что выдержки не осталось, я откинул телефон и уже ползком приблизился к Анне. Я вдыхал сладкий, отвратительный запах крови, но не испытывал отвращения, наоборот- я впитывал ее в себя, размазывал по нашим лицам, сцеловал с любимого лица, наша кровь смешивалась. Слезы застилали мои глаза, я тряс тело своей жены в каком-то безумном порыве.
– Эни, пожалуйста, не оставляй меня! Любимая умоляю, не надо, я не смогу, не смогу без тебя ...
Очнулся я под шум криков, писка приборов. Люди в масках суетливо мелькали перед моим замутненным взглядом.
– Моя жена и сын..-прохрипел я, но меня не услышали.
– Нужно срочно, ребенок задохнется!
– Не получится....
Слова отдаленно долетали до меня, но я снова отключался. Возможно это по детски, но увидев докторов, я испытал что-то сродни облегчению, а потому провалился в беспамятство. Когда я вновь очнулся уже в какой-то захудалой больнице, мать сидела около меня, она отделалась несколькими переломами, судя по повязкам. Глаза были залиты слезами. Страх обрушился с новой силой, я вскочил с койки, и шатаясь, пошел к двери.
– Маркус, куда ты?- бросилась ко мне мать. Я оттолкнул ее. В палату вошел какой-то врач, он быстрым взглядом оценил ситуацию и приблизился ко мне, но я не дал ему и слово сказать.