За любовь, которой больше нет
Шрифт:
Когда я просматривал записи камер наблюдений, мне позвонил детектив.
– Мистер Беркет, я нашел ее.
– сообщил детектив, я вздохнул с облегчением, но мое облегчение не продлилось долго. –Я не знаю, что делать, мистер Беркет... Ваша жена, она не совсем в себе, она на кладбище и ..
– Ничего не делайте! Я сейчас приеду!
Я мчался на кладбище, а внутри все сжималось от волнения, от безотчетного страха. Я много чего себе представлял. Я понимал, что нарыв вскрыт и эмоции вышли наружу, но увидеть
Мы сели в машину, я дал знак водителю, и мы поехали. Промокшая, вымазанная в земле, Анна сидела у меня на коленях и тряслась от холода и рыданий. Я укачивал ее, как маленькую девочку, покрывая любимое лицо поцелуями, ощущая на губах вкус сырой земли, но это все не важно, главное, Анна со мной.
– Эни, одевай мое пальто, а то ты совсем продрогла.
Я помог ей выбраться из промокшей одежды, на ней были лишь пижама, пальто и тапочки. Неудивительно, что ее колотило, как припадочную. Губы посинели, лицо белое, я стал растирать ее красные от холода руки. Это был способ не только согреть ее, но и отвлечь, чего мне хотелось больше всего. Я с ужасом смотрел на переломанные ногти, на содранную кожу, в которую забилась грязь, стараясь не сделать ей больно.
– Вот так, хорошо, моя девочка. – приговаривал я, переходя на ступни. Эни следила за моими действиями молча, она больше не плакала и не напоминала растение, взгляд был живой, но что-то в нем настораживало меня.
– Куда мы едем?
– хрипло спросила она, когда я оставил ее ноги в покое и хотел прижать ее к себе.
– В больницу.
– ответил я и попытался обнять ее, но она отстранилась, а потом неловко слезла с моих колен и села как можно дальше от меня. Я напрягся, но сделал вид, что все в порядке.
– Я не останусь в больнице, я хочу домой!- твердо сказала она и посмотрела на меня в упор, ожидая моих возражений. Но я не был против. Ее физическое состояние было в норме, поэтому смысла находится в больнице не было. Да и дома ей должно стать лучше. Психика человека очень лабильна, даже в самой д*рьмовой ситуации мы находим что-то хорошее. Я надеялся, что Диана станет этим хорошим для Анны, она отвлечет ее от внутренних переживаний.
– Как хочешь, Эни.
– ответил я, но она казалось, больше не слушала, отвернувшись к окну, она смотрела на ночной Лондон. Я не знал, что сказать. У нас было столько всего, что нужно было обсудить, о чем поговорить, но мы молчали. Я считал, что это неправильно, что эти недомолвки не приведут ни к чему хорошему, они наслоятся друг на друга и превратятся в снежный ком. Мне хотелось расставить все точки над "и", но я понимал, что Анна может быть не готова, и все же я рискнул.
– Эни.
– тихо позвал я ее, она взглянула на меня и у меня сжалось сердце, она сейчас казалась мне такой маленькой и беспомощной.
– Детка, давай поговорим.
– А давай мы не будем ни о чем говорить! –резко воскликнула она,
– Почему все время надо о чем-то разговаривать, живи проще!
– Я просто хотел прояснить ситуацию.
Она захохотала, а мне стало окончательно не по себе.
– А что тут не понятного, Маркус? Наш сын умер, а вместе с ним умерло все! – отчеканила она. Мне казалось, что этот всплеск безнадежности от горя, поэтому сказал:
– На этом не заканчивается жизнь!
– О, ну у тебя-то, конечно, нет! Скажи, ты это понял в тот момент, когда решал, кому жить, а кому нет?
Она словно врезала мне со всей дури, я сцепил челюсть крепче, было чертовски больно слышать от нее такое. Как бы я не готовился к ее обвинениям, я все же не был готов. Мы сверлили друг друга взглядами, и с каждой секундой на меня неотвратимо обрушивалось понимания того, что она вынесла мне приговор без суда и следствия. Возможно, я это заслужил, но, черт возьми, я не собирался складывать лапки, если ей легче обвинять меня - пусть, но я не позволю ей упасть духом.
– Я понял это, когда взглянул на нашу дочь, я понимаю это сейчас, когда смотрю на тебя!
Она ничего не ответила, вновь отвернулась к окну и до дома мы больше не произнесли ни звука. Когда мы вошли в дом, было уже около трех ночи, но никто не спал - все ждали нас. Я вновь был в ступоре, но Анна, кажется, соображала лучше меня, потому что как только к ней подскочила наша экономка, она тут же распорядилась:
– Приготовьте мне голубую спальню и чай с молоком, пока я принимаю душ.
С этими словами она поднялась наверх, все были в недоумении и шоке, я и сам ничего не понимал. Да и могло ли быть иначе?! Полчаса назад это был невменяемый человек, невменяемый на протяжении месяца, все были готовы опекать ее и оберегать, никто не ждал, что она просто войдет, как будто ничего не произошло и отдаст распоряжения. Я должен был радоваться, что она старается не впадать в отчаяние, но я не мог обманывать себя, ибо это все игра, сейчас она окажется у себя в комнате и только Богу известно, что там будет с ней твориться. Я понимал, что мне предстоит быть бдительным и быть постоянно начеку, потому что сейчас она слабее и беспомощнее ребенка, как бы не храбрилась.
– Маркус, что произошло ?
– спросила Маргарита Петровна.
– Срыв, если это можно так назвать.
– ответил я, направляясь к себе в комнату. Меня коробило, что Анна выбрала себе отдельную спальню, но я понимал, ей нужно личное пространство, впрочем, как и мне. Спальня – это единственное место, где я мог хоть ненадолго, но дать себе слабину, а делать этого при Эни, я ни в коем случае не собираюсь, как бы не было трудно плыть против течения собственной крови.
– Маркус, а как же Диана, она разве не собирается..-Маргарита была растерянна.
– Я не знаю, –устало ответил я, потому что этот вопрос мучил меня самого, я даже не предполагал, что Анна проигнорирует нашу девочку. Просто, как будто той не существует в помине, такое можно было ожидать от кого угодно, но не от Эни, не от нее. Эни, она прежде всего мать, а уж потом все остальное, я не понимал, что это все значит и меня пугала данная неизвестность.