За любовь, которой больше нет
Шрифт:
– Тебе не за что просить прощение... Но ты прав, приезжать больше не стоит.
– твердо ответила она, маска была снята в последний, пожалуй, раз. Они долго смотрели друг на друга, понимая, что именно сейчас прощаются друг с другом. Мир замер на мгновение, были лишь горечь черных глаз и тоска голубых, скрестившихся в эту минуту, чтобы сказать друг другу "прощай", чтобы разорвать цепочку, удерживающую их десять лет, которые проносились в эту минуту в их глубине, словно кто-то отматывал ленту жизни назад, пока эта лента не дошла до момента, где они только столкнулись - когда-то циничные черные и полные надежд голубые. Теперь осталась лишь пустота и безграничное сожаление, что все было впустую.
Медленно разжались его пальцы, и она, не оборачиваясь, поспешила прочь.
Не
Аня чувствовала себя амебой, которая просто спала, ела, на работу ходила, точнее, жила в работе и ждала возвращения дочери. Каждый день ей звонила няня, сообщая новости, поэтому она была спокойна. В конце недели, чтобы не свихнутся, сидя в четырех стенах в одиночестве, Аня отправилась к Оксане, накупив разные подарки.
Она не обижалась, что подруга не поддержала ее, когда умер Мэтт, в то время от Оксаны ушел муж, и сейчас она, как никогда, понимала, что сил на других не остается при такой потери. После переезда Ани в Москву, они стали видится каждые выходные, и им было хорошо в компании друг друга, хотя Аня все еще не могла полностью открыться, она привыкла скрывать подробности своего брака с Маркусом, но Оксана и не настаивала, понимая, что им уже давно не двадцать, и жизнь изменилась, как и они сами, а значит, и отношения между ними. Их устраивали тихие беседы о детях, общих знакомых, необходимых покупках и прочей житейской ерунде.
Но в этот раз Оксана, как-то внимательно в нее всматривалась и после спросила, когда они прихватив бокалы и вино, уселись на террасе:
– Как себя чувствуешь?
Аня усмехнулась:
– Что выгляжу хренова?
– Не цветешь уж точно! – недовольно поджала губы подруга. Сама она по-прежнему была женщиной, которая входила в категорию шикарных. Платиновые локоны были в классическом беспорядке, в ушах золотые серьги, изящные пальцы с длинными отполированными ноготками, выкрашенными в красный цвет, были унизаны кольцами. На ладной фигуре красовался элегантный халатик. Аня любовалась подругой, чувствуя за нее радость, потому что она смогла преодолеть унижение, которое неизбежно после ухода любимого мужчины, и стала еще краше.
– А вот ты цветешь. – искренне призналась Аня, принимая из рук Оксаны бокал с вином.
Та лишь фыркнула и закатила глаза, а потом с горечью призналась
– Да просто Костик заезжал, надо же было держать лицо. Приперся со своей девкой, козел!
Аня представила, если бы Маркус заявился с Ким, и содрогнулась от ужаса, вряд ли бы она такое выдержала.
– Ну, ты как?
– Уже нормально, это раньше ревела, а сейчас уже прошло... успокоилась, я еще тоже буду счастлива. Так что давай за нас счастливых и смеющихся, как когда-то. – с энтузиазмом подмигнула она, опрокидывая бокал. Аня с улыбкой поддержала ее.
Вскоре, когда они уже осушили пол бутылки, хлопнула входная дверь, и на пороге появился мальчик.
– О, Сашок, привет.
– Привет ма, теть Ань! – помахал он им курткой, а у Ани сжалось сердце при виде крестника, как впрочем и всегда. Он был на год младше Мэтта, а ей до сих пор было тяжело находиться рядом с детьми его возраста, тем более с мальчишками.
– Привет, Сашуль.
– мягко поздоровалась Аня и потрепала мальчика по волосам, когда он подошел.
Оксана подскочила, чтобы покормить сына, и они плавно переместились на кухню. Аня с улыбкой слушала сбивчивый рассказ мальчика про школу, Оксана возилась с ужином, телевизор фоном шумел, добавляя в эту комнату уют и теплоту. Было хорошо, впервые за эти дни. Может, все дело было в алкоголе, но главное, было хорошо, но тут объявили новости, которые они не слушали, пока на экране не промелькнуло лицо Маркуса. Аня замерла, вмиг трезвея, и жестом попросила прибавить звук, не в силах вымолвить ни слова, слишком взволнованная и напуганная, и не зря, потому что все дальнейшее повергло
– Сейчас Маркус Беркет находится в очень тяжелом состоянии, по сообщению одного из врачей у него три пулевых ранения в грудь. На момент нападения Маркус был в компании Захария Джексона и дочери. Нам удалось узнать некоторые подробности у мистера Джексона.
Аня задыхалась, а картинка меж тем сменилась, и на экране появился Зак. Он был бледен, несмотря на загар, губы тряслись, а глаза лихорадочно блестели.
– Я не понимаю, просто не понимаю откуда она выскочила, мы... мы только подъехали , вышли и вдруг она...
– Это была женщина?
– Да... Я шел с Дианой на руках, и она кинулась, а Маркус закрыл нас и... она давай палить, а потом мы... мы растерялись, и она куда-то исчезла...
У него что-то еще спрашивали, но Аня уже не слышала, она широко раскрыла рот и давилась воплем. Какая-то сумасшедшая стреляла в ее девочку?! Боже, боже, боже!
– Сейчас власти активно ищут преступницу, а миллионы фанатов молятся, чтобы их кумир пришел в себя.
Аня захлебнулась, сознание отключалось, Оксана подскочила к ней и начала бить по щекам, не давая провалится в спасательное забытье.
– Мне нужно к нему.
– прошептала Аня, когда тьма рассеялась перед взором, и она смогла хоть что-то сказать.
Глава 17
«Нет, ни в шахматы, ни в теннис...
То, во что с тобой играю,
Называют по-другому,
Если нужно называть...
Ни разлукой, ни свиданьем,
Ни беседой, ни молчаньем...
И от этого немного
Холодеет кровь твоя.»
А.А. Ахматова.
Тишина. Что есть тишина? Разве это не тот момент, когда вокруг тебя никого? Нет. Тишина – это гармония, покой и умиротворение, когда ты в согласии с самим собой. Когда же вокруг ни души и ни звука, а ты на стену лезешь от тишины, звенящей в каждой клеточке, разрывающей барабанные перепонки и душу - это одиночество. Оно страшное, оно ощутимое, ощутимей всего, что нельзя потрогать руками. Оно липкое, обволакивающее невидимой паутиной и высасывающее из тебя все силы. У него глаза пустые и холодные, как и постель, в которой ты спишь, пусть даже и не один, а вкус у него бессонных ночей, приправленных дымом сигарет, вином или кофе. Когда ты одинок, кажется, что жизнь теряет всякий смысл, ничего не радует. Оглядываешься вокруг и не понимаешь - зачем тебе хорошая квартира, душащая пустотой и безмолвием, зачем престижная работа, которая лишь на мгновение спасает от тошнотворного ощущения, что ты никому не нужен в этом мире, даже этой работе, ибо незаменимых нет? Зачем все, что ты имеешь, если продолжаешь чувствовать неполноценность жизни? Именно в такие моменты понимаешь, что важно. А люди, имеющее то, что многим лишь снится, беспечно разбазаривают сокровище по ветру, в погоне за суррогатом, призванным быть слабым заменителем бесценного, не понимая и не видя своего счастья. Есть такая теория древнегреческого философа Платона о том, что цельным человек становится, лишь обретая свою вторую половину. Почему половину? Потому что по этой самой теории при начале времён мужчины и женщины были сотворены не такими, каковы они теперь, это было существо единое, но с двумя лицами, глядевшими в разные стороны. Одно туловище, одна шея, но четыре руки и четыре ноги, и признаки обоих полов. Они словно срослись спинами.