За нами Россия
Шрифт:
— Ты мне, капитан, этот пессимистический настрой брось! — заявил Батяня. — Давай лучше перекусим, чем бог послал, — с этими словами он развернул один из сухпайков.
Коршунов широко, с риском вывихнуть челюсть, зевнул.
— Слушай, капитан, ты мой ножичек не видал? — обшарив дно кабины, поднял голову Лавров.
— Какой еще ножичек? — спросил пилот, погруженный в свои мысли.
— Десантный стропорез, в кожаных ножнах, — продолжая переворачивать все, что лежит на полу, пробурчал Батяня. — У каждого десантника такой
— Знаю-знаю, — хмыкнул в ответ Коршунов, вспоминая, он закатил на мгновение глаза и выдал: — За счет применения S-образной крестовины и скругленной головки нож обладает хорошими поражающими свойствами при колющих ударах, что является основным способом уничтожения противника, одетого в толстое зимнее обмундирование. Прямые колющие удары в стесненных условиях окопов и сооружений нужно наносить с упором головки рукояти в основание ладони. При этом клинок располагается в горизонтальной плоскости. Это способствует более эффективному поражению в межреберное пространство.
Майор, не мигая, смотрел на капитана, а тот продолжал:
— «Перевернутая» S-образная крестовина помогает надежно и удобно удерживать нож при обратном хвате «лезвием к себе» — для круговых ударов сверху и сбоку, и при прямом хвате «лезвием вверх» — для круговых ударов снизу.
— Ну, ты даешь, капитан! Слушай, энциклопедия ходячая, есть вообще что-нибудь в этом мире, чего ты не знаешь?
— А как же! — ухмыльнулся тот, довольный собой. — А вот припоминать, что ты кому-то кровь пускал тем самым ножом, которым хлеб режешь, — это неэтично. Я, между прочим, человек брезгливый.
— Каждому свое. Я к таким вещам привычный, профессиональное. Куда же я его все-таки подевал?… — размышляя вслух, произнес Батяня.
Однако не это стало основной проблемой.
— У нас топлива всего минут на двадцать осталось! Хоть и на обычном режиме идем, но они жрут топливо, как свинья помои, — доложил вскоре Коршунов. — Куда лететь-то? Не могу же я его в поле посадить.
— Да, в поле не посадишь! — задумчиво произнес майор. — Может, что-то и случилось.
— Думаешь, Кудрявцеву засекли?
— Не исключаю. Уже должна была на связь выйти, — задумчиво ответил Батяня. — Не похоже на нее. Она пунктуальная. Если б была возможность с нами связаться, в лепешку бы расшиблась.
— Переоценил ты ее. Что делать будем, Андрей? — в первый раз за всю операцию Коршунов позволил себе назвать по имени старшего по званию.
— Не умирай до рассвета! — процитировал Лавров старую поговорку, о чем-то усиленно думая.
— Слушай, — опять обратился к майору Коршунов, — а не могут исчезновение твоего ножа и невыход на связь Кудрявцевой быть как-то связанными?
— Вот об этом я и думаю. Я его с собой брал, это точно, — начал выстраивать логическую цепочку Лавров. — Останавливались мы с тобой только один раз, на свалке. Больше дверцу и не открывали. Значит, там и посеяли.
— А что, если эти бомжи его к рукам прибрали? — предположил Коршунов.
— То-то и оно, понимаешь, один из них мне шибко проворным показался… Один мне зубы заговаривал, второй рядом крутился, вот…
Договорить Батяня не успел — на экране бортового компьютера появилась мигающая точка, раздалось попискивание.
— Что, предупреждает нас — топливо кончилось?
— Предупреждает, что не топливо, а плохие новости кончились. Есть! — радостно заявил пилот. — Объявилась наша дорогая пропажа. Старлей! Смотри, сигнальный маячок сработал. Минут пять осталось до места. Все путем пошло. Я же говорил…
Сигнал от Кудрявцевой, появившийся на приборе, указывал место посадки. Внизу посреди леса находилось небольшое поле, вдалеке виднелся хутор. Посреди поля торчала одинокая скирда прошлогодней соломы.
— Видишь кого-нибудь? — задал вопрос Батяня, внимательно осматривая окрестности в прибор ночного видения.
— Вроде нет никого, — ответил пилот, — но сигнал исправно поступает.
— Не нравится мне все это, капитан. Очень уж похоже на засаду. Сперва задержка, молчание, а потом не выход на связь, а маячок. Я в подарки судьбы не верю. Рассчитывай на худшее, потом любая неприятность раем покажется. Ты представляешь, что произойдет, если нас поляки с вертолетом накроют?
— Думаю, что приятного мало будет! Сперва для них, потом и для нас, когда боекомплект кончится.
— Вот и я о том же. Понимаешь, все у меня эти бомжи из головы не идут! — выказал сомнения Лавров. — Предчувствия меня редко подводят. Хотя и случалось пару раз.
— Все, по любому топлива мало, нужно садиться, — кусая губы, произнес Коршунов. — Зависнуть в небе на святом духе и ждать, пока прояснится, мы не можем.
Но майор был более осторожен:
— А если наша девочка провалилась? Может, в стороне сядем?
— Сесть сядем, а подняться уже не сможем. А насчет Кудрявцевой плохого не думай. Быть этого не может. Ты же сам ее учил.
— Учить-то учил… — все еще сомневался Батяня. — Только мои ученики иногда на второй год оставались. Ладно, похоже, выбора у нас с тобой все равно нет.
— Рискнем, майор? Сам ведь знаешь — либо грудь в крестах, либо голова в кустах!
— Угу, кто к нам с мечом придет, тот отстал в плане вооружения, — хмыкнул майор.
Вертолет садился. Пилот держал руки на рычагах, не выключая двигатели, готовый в любой момент вновь поднять машину. Наконец, шасси коснулись земли. Майор, передернув затвор автомата, дослал патрон в патронник. Стал ждать.
Раздался звук мотоциклетного двигателя. Из-за скирды выехал мотоцикл, освещая единственной фарой вертолет. На байке сидели парень и девушка в шлеме.