За наших воюют не только люди
Шрифт:
Капитан беспомощно оглянулся.
– Наташа, быстро, принеси гимнастерку бойца.
– Так, товарищ капитан, она уже вчера сгорела.
Сергей Петрович с надеждой спросил:
– Ну, если я такой дурак, у здорового осколочные ранения нашел, то почему он здесь, сейчас, в коме лежит, да еще бинты кровяные на нем намотаны?
Все посмотрели друг на друга и начали снимать бинты и остатки одежды полностью. Через минуту они смотрели на мощную фигуру низкорослого человека лежащего на кровати, на его гладкой коже не было ни единого шрама. Один из врачей сказал:
– Ого!
А
Мужчины понятливо посмотрели на нее.
– Иди Наташа погуляй, мы тут сами разберемся, - сказал Нечипоренко, и не удержавшись ухмыльнулся,- поглядела и хватит, не каждый день такое увидишь, потом будешь дочкам и внучкам рассказывать..
Когда медсестра вышла из палатки, он сразу стал серьезным.
– Товарищи, у нас вчера кто был на сортировке, Петухов? Быстро его сюда, и Фотееву тоже, она записывала всех.
Спустя несколько минут запыхавшийся врач, и медсестра стояли перед подполковником.
– Ну, Сашок, доложи мне вот по этому бойцу, что ты там у него обнаружил.
Петухов внимательным взглядом посмотрел на лежащего красноармейца.
– Я, товарищ подполковник такого раненого не помню.
– Так-так, а ты Танечка,- обратился Нечипоренко к медсестре, что скажешь по красноармейцу Ивашову?
Та, быстро пролистав тетрадку, доложила:
– Красноармеец Ивашов Игорь Вахрамеевич 1922 года рождения множественные проникающие оскольчатые ранения грудной клетки с повреждением костей позвоночника.
Направить на площадку номер один на симптоматику.
– Ну вот,- громко обрадовался Сергей Петрович,- я же говорил, что собственными глазами видел раны. Пока врачи громко обсуждали проблемы, медсестра Татьяна Фотеева пристально разглядывала обнаженного пациента.
– Ха, наша недотрога, оказывается еще та девица, мы то вчера над ней зря хихикали, а она в момент такого мужика вычислила!- с удивлением думала она.
Подполковник резко стал серьезным
– Доктора, вы сами видите, что здесь, что-то странное творится. Приказываю выставить отдельный пост для этого больного, и докладывать мне каждый час о его состоянии. Просто своим глазам и ушам не верю!- вскликнул он в недоумении и с надеждой обратился к своим подчиненным.
– Товарищи, может вы просто разыграли старика, признавайтесь, я так и быть вас прощу.
Доктора с возмущением отвергли эту идею и были заинтригованы происходящим не меньше своего командира.
Но надо было идти работать, и все разошлись. В последний раз, оглянувшись на остающегося без сознания пациента.
Старший фельдшер поднял, спящую без задних ног, Наташу около двенадцати часов и хитро улыбаясь, сказал:
– Сейчас пообедаешь и на спецпост к больному Ивашову, ты его говорят, уже хорошо знаешь.
Наташа вспыхнула:
– Товарищ старшина, что за намеки, я ко всем раненым отношусь одинаково.
– Ладно, ладно, не волнуйся, пошутил я, в общем, обедай и на пост. Что делать на посту расскажут.
Новый пост, к удивлению Наташи, располагался в небольшой палатке, где кроме кровати больного, табурета для медсестры и небольшого столика, ничего не было.
Сидевший там фельдшер был очень доволен, что его освободили от нудного занятия, и кратко объяснив Наташе, сколько раз надо измерять давление и пульс, выскочил наружу.
Она уселась на табурет и, облокотившись об стол, начала рассматривать больного.
Вчера он был совсем другим - окровавленным грязным, казалось, что он вот-вот умрет. А сейчас было просто, похоже, что человек спит. Сейчас она уже сомневалась в себе. Неужели, действительно видела эти раны у него на спине?
Когда подошло время, она измерила давление, оно оказалось значительно ниже нормы, а частота пульса была всего тридцать в минуту.
– Может, он впал после ранения в летаргический сон, - пришла неожиданная мысль.
– Ой, да что я говорю, ведь сама видела , что нет у него никаких ран. Ведь не могут они за ночь пройти?- думала девушка, а может, его так контузило, но он же вчера приходил в сознание и спутал меня с кем-то.
Неожиданно за стенами палатки послышалась стрельба, возбужденные голоса. Она выскочила на открытый воздух и тут уже услышала тихий гул моторов.
– Что случилось, крикнула Наташа пробегающему мимо офицеру. Тот махнул рукой
– Немцы все-таки прорвали фронт, не исключено, что мы попадем в окружение.
Хотя это был уже не сорок первый год и окружения уже так не боялись, но все же медсанбату в такую переделку попадать еще не приходилось. Все делалось достаточно быстро и планомерно, в первую очередь выносились раненые и грузились на подводы и автомашины, Пустые палатки сразу же начинали разбирать и также грузились для перевозки, все кто мог носить оружие, в том числе и ходячие раненые, занимали оборону. Первые машины начали отъезжать в сторону тыла, но тут отдаленный рев моторов резко усилился, и на дорогу вылетел немецкий танк и таранил полуторку, из которой в разные стороны полетели люди. За этим танком появился второй и сразу же был подбит выстрелом из противотанкового ружья. Но тут еще два танка выехали с рокадной дороги и открыли пулеметный огонь по нескольким автомашинам, и по редкой цепи обороняющихся. Наташа, которая пыталась позвать кого-нибудь, чтобы погрузить своего больного, ошеломленно стояла, и смотрела, на происходящее. Неожиданно ее что-то ударило в ногу, она наклонилась и увидела маленькую дырочку в юбке, но тут появилась боль в бедре и темное пятно на ткани.
– Ой, мамочка, меня ранило,- была ее последняя сознательная мысль.
Когда она пришла в себя, рядом с ней стояли два немецких солдата, они были перемазаны в грязи, но довольные. Один грубо задрал ей юбку и небрежно перевязал ногу, а затем, оглянувшись по сторонам, они уже вдвоем затащили ее в палатку. Увидев лежащего на кровати больного, просто скинули его на пол. Если бы они не были озабочены другим делом, то может, бы заметили, что тело больного упало на землю очень странно, без малейшего звука. Но им было не до того. Один держал Наташу за руки, а другой быстро сдергивал с нее белье. Ошеломленная девушка не могла сказать ни слова и только, когда насильник грубо раздвинул ей ноги, и навалился всем немалым весом, она дико завизжала и начала царапаться.