За нейтральной полосой
Шрифт:
Сохно наклоняется и снимает с противника кобуру вместе с ремнем. Потом за шиворот поднимает его, ставит на ноги и рассматривает. Рука боевика тянется к лицу, ощупывает глаз, сразу заплывший обширным и лиловым, как ночное зимнее море, синяком.
– Нашла награда героя... – говорит майор и бьет со второй руки во второй глаз – любит симметрию и потому не может удержаться.
Боевик падает и опять не желает подниматься самостоятельно. Следующего удара опасается. Ситуация повторяется. Сам он только что бил своих пленников, и они не возражали ему. Он чувствовал себя гордым и сильным, стоя за их спинами
– Даю четыре минуты, – говорит пленникам, таким же мальчишкам, как и первый. – Он в вашем распоряжении. Только не забейте совсем, мне еще надо допросить его...
Мальчишки несколько секунд соображают, а потом все сразу бросаются на командира с накопившейся за время плена яростью...
ГЛАВА 6
1
В кабинет, после короткого стука и приглашения, входят еще три офицера. Молча кладут на стол генерала Астахова какие-то разрозненные, не подшитые в «дело» бумаги.
– Извините, Александр Игоревич, пару секунд...
Владимир Васильевич мельком просматривает бумаги и пожимает плечами:
– Опять пустышка...
Убирает бумаги в стол и жестом приглашает офицеров присесть. Поворачивается к Басаргину.
– Это наши сотрудники, которые заняты тем же самым делом. С капитаном Рославлевым вы хорошо знакомы, с остальными познакомитесь... Но мы – продолжим. Я так понимаю... – говорит генерал. – Если вы припасли такое сообщение, как говорится, на десерт, то у вас есть не только данные из Чечни, но и обширные данные из Лиона. Вы меня, признаюсь, сбили с толку сообщением, что только сегодня из Чечни прилетел Хошиев. Потому я сразу и переключился на Чечню. Мы слушаем вас, Александр Игоревич.
Басаргин начинает говорить не сразу. Сначала мысленно формулирует мысль. Ему трудно разворачивать в воображении предполагаемые события, когда он сидит. У себя в офисе, занимаясь анализом, он всегда разгуливает по кабинету, помогая мыслительному процессу идеомоторным актом. В присутствии генерала и в генеральском кабинете, как бывший капитан ФСБ, пусть и другого управления, Басаргин все еще смущается, ощущая субординацию, хотя его нынешняя должность по своему статусу является чем-то средним между полковником и генералом. И потому думается ему здесь медленнее. Но затягивать паузу он тоже не желает.
– Если говорить грубо, то я только пользуюсь разрозненными данными из Лиона, чтобы делать собственные выводы. Они пока не укладываются ни в какую определенную концепцию, но опираются на конкретные данные из различных источников, к которым я имею непосредственный допуск. С некоторыми из них мне пришлось работать по последнему вызову Интерпола во Францию. Тогда дело касалось этого же предмета, но только косвенно... Сюда же я плюсую российские данные, еще не доложенные в Лион, и кое-что из данных общего пользования, на что ни вы, ни американцы не обратили особого внимания. Так сказать, дилетантские домыслы, не всегда необоснованные, но выставленные в Интернет
– Интересно. Новые умозаключения...
– Да. Пока только умозаключения.
Генерал в задумчивости стучит по столу тупым концом красного карандаша. Офицерская привычка – иметь под рукой красный карандаш для работы с картами... Владимир Васильевич ей не изменяет. Но это постукивание никогда, как уже заметил Басаргин, не отвечает какому-то конкретному настроению. Генерал может поигрывать карандашом и в дурном настроении, и будучи настроен благодушно.
– Мне всегда бывает любопытно вас послушать, Александр Игоревич... – Сомнение в голосе все же проскальзывает. – И всегда, начиная с первой встречи, вы меня своими умозаключениями поражаете. Я думаю, что и в этот раз я сначала не поверю вам. Однако вы уже приучили нас верить в то, что говорите, хотя это всегда на первый взгляд не отвечает точно выстроенной логической цепочке. Это я больше говорю для товарищей офицеров, чем для вас. Продолжайте.
– Это всегда отвечает... Я всегда основываюсь только на логической цепочке и, грешен, даже иногда перекрываю логикой недостаточность фактического материала, хотя не всегда могу правильно и связно объяснить суть соединительных звеньев. Они зачастую только мысленно нащупываются, но не поддаются описанию, хотя я стараюсь.
– Что ж, тем не менее мы готовы вас послушать...
Басаргин все же не выдерживает – встает и начинает ходить по кабинету... Генерал терпеливо ждет, глядя на него поверх очков, опущенных на нос. Садятся вполоборота, чтобы не выпускать интерполовца из поля зрения, и офицеры «Альфы».
– Я начну издалека. 11 сентября 2001 года. Нью-Йорк. Времени прошло достаточно, фактов известно множество. Есть возможность делать глубокий анализ. Как часто бывает, этому мешают старательно навязываемые версии. Существует одна из них, как главенствующая, – мощная террористическая операция, проведенная «Аль-Каидой»... При этом следует учесть и тот факт, что существование и обоснование этой версии очень выгодно правительству США для «развязывания рук». И потому другие версии ФБР и аналитическим центром при президенте США всерьез даже не рассматриваются.
Генерал в удивлении поднимает брови. Он тоже не видит других достаточно серьезных вариантов, чтобы на них опираться.
– Вы с этой версией не согласны?
– Я согласен с тем, что операцию проводила «Аль-Каида», и спорить с этим бесполезно. Но я берусь утверждать и то, что деятельность «Аль-Каиды» – это только одна сторона вопроса, и не самая главная. То есть исламисты-фундаменталисты в этом случае были исключительно исполнительной силой, и больше ничем. Ну, можно еще приписать им решение финансовых вопросов. И все. И ничего больше.
– Чтобы говорить так убежденно, надо иметь обоснование. У вас есть какие-то новые факты? – спрашивает капитан Рославлев.
– Я опирался на старые общеизвестные факты, когда анализировал основные методы террористической борьбы, применяемые исламистами. Тогда же, сразу после этих событий.
– С какой целью вы проводили этот анализ? Вы же тогда еще не работали в Интерполе? И вообще не имели отношения к антитеррористической деятельности, – удивляется генерал, хотя в голосе его удивление заметить трудно.