За оградой Рублевки
Шрифт:
В этом райском уголке, на острове красоты и благополучия, все так прочно, надежно, устойчиво, потому что вовне тонут подводные лодки, рушатся с небес самолеты, падают мосты, взрываются газопроводы. Здесь так благоухают цветы, так серебрится в фонтанах вода, потому что города превратились в трущобы, в скопища болезней и смрада. Здесь так вкусно едят, учат детей за границей, отсылают любимых рожениц в клиники Парижа и Лондона, потому что туберкулез и сифилис косят народ, русские женщины делают аборты ржавыми гвоздями, и комочками пыли летят по России беспризорные дети. Здесь для услады хозяев поет приезжий тенор Ла Скала, стены увешаны Матиссом и Михаилом Шемякиным, потому что страна погружается в беспросветную тьму, забывает родной язык, перестает читать и учиться. Здесь так чутко
Отсюда, из-под колоннад и хрустальных куполов, излетает в Россию непрерывное, неизбывное зло, которое плодится без устали в этих дворцах и усадьбах, принимая в отдаленных городках и поселках образ умершего от СПИДа ребенка, безумной, исколотой наркотиком девушки, висящего в петле старика.
Именно здесь, в этих особняках и замках, вы поймете тайну разрушения СССР, когда закрытый клуб, состоящий из партийной элиты, «теневиков», внешних разведчиков, носящих в ладанке портретик Андропова и высохшую лапку летучей мыши, принял решение о передаче госсобственности горстке криминальных дельцов, «красных директоров» и либеральных политиков. Обрек на смерть великую «красную цивилизацию», выращивая в ее хладеющем трупе сгусток ненасытных червей, которые сегодня съедают остатки России.
Именно здесь вы почувствуете, как отняли у России ракеты, научные школы, орбитальные станции, порыв молодежи к знанию, лидирующее место в науке, культуре и спорте. Превратили ядерные технологии в импортную сантехнику, титановое производство в индустрию туалетной бумаги, боевые и медицинские лазеры в мастурбаторы для пресыщенных буржуазных гетер.
Именно здесь, среди скользящих «мерседесов», арабских иноходцев, валютных проституток и тайных посиделок кремлевских политтехнологов вы осознаете ужас великого, беспомощного народа, который всеми своими миллионами помещен в огромную газовую камеру, откуда остальному миру не слышны его предсмертные стоны.
За восточным достарханом, или изысканным европейским обедом, или на веселой еврейской пирушке, или на ночной, при свечах, игре в покер, или у крутящейся золоченой рулетки вы увидите, кто оказался владельцем богатств, созданных мучениками Гулага, землекопами Беломоро-Балтийского, инженерами «шарашек». Кто захватил бесценную собственность государства, созданную в надрывных хрипах предшествующих поколений, последнее из которых глухо умирает среди праздников и фестивалей, гремящих в честь новых хозяев.
Среди ампирных дворцов и вавилонских зиккуратов вы ощутите абсурд истории. Блюмкин расстреливал в гаражах белых офицеров и царских министров. Первая Конная неслась, как смерч, опрокидывая в море остатки Белой гвардии. Комсомольцы вручную строили города на Амуре. Пехотинцы тысячами гибли под Сталинградом и Курском, вламывались в столицы европейских держав, водружали простреленный флаг над рейхстагом. Гагарин летел в космос. Студенты ехали на целину Казахстана. И все для того, чтобы кавказский «теневик», усыпав бриллиантами короткие волосатые пальцы, тыкал в сторону принадлежащего ему завода-гиганта. Чтобы еврейский банкир с тройным гражданством скупал по бросовым ценами нефтяные поля Сахалина и кимберлитовые трубки Архангельска. Чтобы худосочный поэт-педераст, картавя, с желтой пенкой у губ, декламировал похабный стих о России.
«Эльдорадо» на Рублевском шоссе – уродливый завиток истории, как кудряшка на голове Явлинского и Немцова. Но завиток распрямится самым печальным для кудрявых макушек образом.
В этом «заповеднике счастья», среди экзотических строений, тенистых аллей и аркад, есть небольшая площадь, где высится алтарь из бадахшанского лазурита. На нем, сияющий, овально-гладкий, человекоподобный, установлен золотой унитаз. Божество новой буржуазной элиты. Идол нового буржуазного времени. Ему поклоняются исповедники буржуазной религии. Приносят к его подножию цветы. Приводят молодоженов. Принимают присягу охранных подразделений. Появляются с новорожденными банкирами. В Дни Независимости из него излетают салюты. В дни принятия Конституции 93-го года, называемой невежественным народом «кровавой», сюда стекаются бывшие сутенеры, киллеры, члены Политбюро, маршалы авиации, лауреаты Ленинских премий, а ныне либеральные министры, магнаты, меценаты и кавалеры «Мальтийского ордена». Встают на колени и молятся, как во дни Вавилонского царства молились медному змию. Спрашивают, как у сфинкса, что сулит им близкое и отдаленное будущее. Идол невнятно бурчит, булькает, хлюпает, обещая им вечное «просперити». Прораб перестройки, хромой, с выпавшей от ненависти к коммунистам прямой кишкой, завещал похоронить себя внутри золотого унитаза. Сообщество миллионеров в знак высшей признательности к магистру удовлетворило его ходатайство.
Обокрав могилы предшественников, убив вскормившую их страну, украв у народа историю, они совершили самое страшное злодеяние, – «грех отцеубийства», именуемый на языке правосудия преступлением против человечности. Превратив в рабов свободолюбивый народ, сломав ось русской истории, решили обратить вспять вековое стремление русских к Справедливости, Красоте и Добру. Тем самым совершили космогонический грех, переведя назад часы мироздания.
Академик Вернадский, творец учения о ноосфере, утверждал, – развитие человечества неодолимо, ноосфера очистит людское сообщества от скверны. Ноосфера, воплощая стремление человечества к Богоподобию, победит.
Над Рублевским шоссе, где, укрытые от глаз, свили гнездо пришельцы «золотого миллиарда», пролетела птица с пурпурными крыльями и снесла яйцо. В этом яйце вызревает птенец революции. Четвертая Русская Революция вырвется, как шаровая молния, помчится над Рублевкой, сметая «мерседесы» и «вольво». И тогда встанет в лугах за Москвой-рекой огненный Ангел. Утопая по колено в цветах, направит на обитель нечестивцев испепеляющий взор. Под действием небесного лазера станут вспыхивать, как размалеванные картонки, обугливаться, как нарисованные на фанере потемкинские деревни, – античные храмы, буддийские пагоды, романские замки. И о былом величии и богатстве будут напоминать лишь одичалые, убежавшие из вольеров олени. Да влюбленную парочку вдруг испугает взлетевший на ветку павлин.
МОСКОВСКИЙ ВАВИЛОН
Липкий, расплавленный, как жидкое, поток лимузинов. Раскаленный желоб проспекта в туманной плазме. Жилые дома новой буржуазной постройки, похожие на готические соборы и романские замки. Голубые, словно гроздья кристаллов, здания банков. Церковь, цепляющая крестами вывеску ночного клуба, заслоненная цветастой рекламой бюстгальтеров, – разбухшие от довольства и сытости млечные груди красавицы. Дневная толпа, обморочно бегущая в синеватой бензиновой гари. Среди бульваров, автомобильных пробок, окруженный тяжелыми фурами, истошным воем «мигалок», – рынок, накрытый бетонным куполом. Кажется, под крышкой, в нагретой кастрюле кипит и взбухает варево, брызгает пеной, источает ароматы, выбрасывает струи кипятка, хлюпает, булькает, вырывается пузырями. Летучий пар колеблет высокое солнце, вонзившее в город раскаленный добела электрод.
Как Иван-дурак, жаждущий чуда, нырни в котел, под колпак, полагаясь на волшебную достоверность русских сказок с иллюстрациями художника Билибина. «Боже мой!» – только и охнешь радостно, очутившись среди разноцветья и гама. Словно поместили тебя на кончик кисти и вписали в золотой завиток хохломского цветка. Нарисовали тебя на перламутровом изразце. Посадили среди ухающих медных тарелок. Забросали кипами душистых трав. Покатили навстречу огромные, с алыми надрезами арбузы. Наклонили перед тобой рог изобилия с виноградом, яблоками, сочными ягодами. Поставили тебя перед огромной языческой богиней, чьи сосцы в золотых каплях меда, в пухлых руках бьется серебряная рыбина, в волосах, подобно венцу, сияет золотой полумесяц дыни, колени, будто круглые белые сыры, шея, как нежный творог, а хохочущие белозубые уста надкусили смугло-розовый персик. Твоя душа радуется, веселится. Глаза ненасытно поедают зрелища рынка.