За оградой Рублевки
Шрифт:
– Нет уж, стеклянными бусами не отделаешься. Придется это все здесь оставить, – показал толстый, набитый долларами кошелек лысый узкоголовый фирмач, торгующий ювелирными изделиями и золотыми часами, чьи красные сочные губы влажно блестели, а выпуклые розоватые глаза жадно смотрели сквозь очки на танцующее в кристаллическом свете диво.
Две молодые женщины, похожие одна на другую своими пышными прическами, короткими юбками и обилием неприкрытого шелковой тканью тела, засмеялись, ущипнув с двух сторон держащего кошелек богача. Обе убежали из домов, воспользовавшись отъездом за границу своих деловых и богатых мужей, друг которых, ювелирный торговец, решил
– Сегодня Юпитер встал напротив Сатурна, а Марс вошел в созвездие Козерога. День не самый удачный для сделок и радикальных решений, но благоприятствующий куртуазным похождениям и обретением новых сердечных партнеров. – Это сказала черноволосая, бледная, с сильным горбатым носом прорицательница, известная в кругах московских богачей и политиков, услугами которой пользовались военные, открывая Вторую чеченскую компанию, адмиралы, стараясь обнаружить причину гибели «Курска», а также министр финансов, старавшийся угадать мировые цены на нефть.
– Я был бы готов возразить вам, сударыня, с точки зрения богословия, осуждающего волхвов, звездочетов и магов. Но для этого не время и не место, – улыбнулся упитанный розовощекий господин с маленькой темной бородой, преподаватель истории Церкви в Духовной академии, чьи глубокие статьи украшали богословские журналы и церковные вестники.
– Здесь нет места спорам. Когда музы танцуют, маги и богословы молчат, – указал бледной стариковской рукой на сверкающую, словно гибкая змея, танцовщицу, трясущийся, очень бледный, с отвисшими щеками и подглазьями профессор, сначала учивший студентов мастерству советской журналистики, а затем, последнее десятилетие, выпускающий кадры для либеральных журналов и телепрограмм, славных своей ненавистью к коммунизму.
– А давайте пожрем, господа! – сиплым голосом сказал рыхлый, в неопрятной блузе, с косматой седой бородой и влажным морщинистым лбом телеведущий программы «Час Свиньи», известный тем, что вместе с Наиной Иосифовной лепил мясные пельмени на домашней кухне Ельцина, призывая зрителей голосовать «не только сердцем, но и желудком».
Тощий американец с ржавой бородкой и синеватыми костяшками пальцев, наблюдающий за свободой слова в России, громко и старательно выговорил:
– Русский стриптиз – это когда женщина постепенно снимает с себя водолазный костюм и остается в одной телогрейке, валенках и ватных штанах. – И американец засмеялся своей необидной шутке.
Официантки, веселые, как дрессированные обезьянки, несли угощения, подавая каждому выбранное им блюдо. Компания друзей жевала, чокалась, гремела ножами и вилками, проливала вино на скатерть, становясь говорливей и радостней. Было подано телячье мясо в гранатовом соусе. Шведская форель в шубе из спаржи. Молочный суп из розовых королевских креветок. Моллюски в соке грейпфрута на перламутровой раковине. Осьминог в лепестках роз. Чесночные грибы в кагоре. Суп из мидий с красным перцем. Птичьи мозги в сухарях. Ноздри медведя с брусникой. Семенники кенгуру с оливковым маслом. Змеиные яйца с печеным луком. Дикая утка, фаршированная заячьей печенью. Клубника в меде. Мороженные плоды манго с имбирем. Засахаренные жуки-плавунцы. Мармелад из листьев алоэ. Варенье из медуз.
Все это шумно поедалось. Несколько рюмок упало на пол. Прелестные служанки меняли блюда, подбирали оброненные салфетки. По столу проносились серебряные зайчики, отраженные от зеркального шара. Вдалеке, созданная из голубых лучей и лазерных вспышек, танцевала гибкая женщина. Служанки сунули в руки гостей затейливые складные книжицы со страницами в виде сердца, с красной надписью «Крези-меню», словно кто-то расписался губной помадой. И все углубились в чтение, не зная, на чем остановить свой выбор, окруженные легкомысленными островитянками.
– Посидеть напротив девушки с раздвинутыми ногами… Однако!.. – хмыкнул профессор богословия.
– Выпивая алкогольный напиток, вы можете «занюхать» сладким местом очаровательной девушки, – хохотнул полковник милиции.
– Измазать гостя сливками и облизать. – задумчиво прочитал ювелирный торговец.
– Танцевать с девушкой, придерживая ее обнаженную грудь! – цокнул языком кремлевский аналитик.
– Свальный грех, – покачал головой известный политик.
– Ну что ж, давайте отдадимся соблазнам, – произнесла черноголовая гадалка, – Грех – пережиток умирающих религий. Галактики и созвездия, цветы и драгоценные камни не ведают греха. Пусть каждый выберет себе «блюдо» по вкусу. Разойдемся, чтобы насладиться, а потом соберемся и поделимся впечатлениями.
Покинули застолье, разбрелись по волшебному острову, по его закоулкам, укромным полянкам и заповедным тропинкам, сопровождаемые легкими девами в прозрачных слюдяных облачениях.
Платным аттракционом с модным названием «За стеклом» решил воспользоваться университетский профессор с факультета журналистики. Обнаженная женщина, ослепительно улыбаясь, уселась в широкое стеклянное кресло, озаренная лучами прожектора. Старик по-собачьи залез под прозрачное седалище. Завертел головой, поднимая глаза вверх. Стал лизать лиловым языком стекло, к которому, как к стенке аквариума, прилепилась сочная розовая улитка. Впился в нее безумным поцелуем, засучил вялыми ногами, бессильно сник на полу.
Молодой политик, ратовавший в Думе за «контрактную армию», уединился в отдельном номере с рослой мускулистой женщиной, облаченной в кожаный лифчик, в кожаные плотные шорты. Перетянутая ремнями, вооруженная хлыстом, она приковала наручником обнаженного политика с специальному кольцу, вмурованному в шершавую стену. Стала его избивать, нанося хлыстом сочные удары. Политик вскрикивал, рыдал, дергался на цепи, жадно целуя протянутую руку своего жестокого палача.
Жены «новых русских» пошептались, полистали «меню» с перечнем игривых услад. Постучали лакированными коготками в полюбившуюся им строчку. Взяли за галстуки сидевших рядом лысого очкастого зла-тоторговца и рыжего, тяжеловесного чиновника президентской администрации. Вывели из-за стола, как двух покорных бычков. Повели в комнату, где стояла огромная пышная кровать с подушками, кружевами, под бархатным балдахином. Совлекли с нетерпеливых, разогретых телес легкие ткани. И все четверо повалились на упругое просторное ложе, свиваясь в змеиные петли, в гибкие мучительные клубки, отражаясь в огромном зеркале, среди туманного блеска.
Профессор богословия, туманно улыбаясь, пощипывая маленькую бородку, отдал себя во власть смуглой восточной красавицы с узкими вишневыми глазами. Она уложила обнаженного гостя на теплый, обрызганный благовониями топчан. Нанесла на его упитанное, в розовом жирке и темных курчавых волосиках тело легкий слой крема. Стала мять, нежно втирать, погружая в профессорскую плоть чуткие пальцы, прижималась к нему своими маленькими теплыми сосками, роняя на него душистые волосы. Профессор томно вздыхал, издавал курлычущие звуки. Не мог раскрыть отяжелевшие от наслаждения веки. Чувствовал, как по его лопатками бегает жаркий влажный язычок. Как вдоль спины, по желобку, скользит струящаяся быстрая змейка.