За полчаса до любви
Шрифт:
Удивительным было то, что она как бы падала, но страшно не было, а в это время извне в то место, где обитают грёзы, взамен отторгаемой с неприятным шумом материи, мощно вливался сгусток потрясающе вкусной жизненной силы.
Галина Тимофеевна, изнурённая безмерной психической нагрузкой тридцатилетняя хирургическая медицинская сестра в состоянии близком к беспамятству отчётливо ощутила невероятный прилив энергии и крови к груди, внизу живота, вызванный странным видением: в неё мощными толчками входил тот самый пациент, которого они едва не потеряли.
У
Как всегда бывает в подобных случаях, обломок металла пошёл в атаку неожиданно, в пиковый момент сладострастия на интимном свидании: его привезли в клинику стыдливо прикрытого простынкой.
Боевое снаряжение любвеобильного кабальеро так и не успело разрядиться. Несмотря на невыносимую боль, могучее либидо здоровяка гордо топорщилось меж атлетически выглядящих бёдер как напоминание о непобедимости героического бойца даже в мирной жизни.
Готовить больного к операции пришлось Гале.
Может быть, и не было в том необходимости (операционное поле находилось в подреберье), но сестричка подошла к обязанности с максимальной ответственностью: растительность в паховой области была безжалостно истреблена и продезинфицирована, для чего у восставшего копья приходилось, то и дело менять положение, естественно вручную.
Корепанов корчился, извивался, напрягал надёжно зафиксированные по инструкции жилистые ноги и рельефный, возмутительно сексуальный пресс, мычал нечто нечленораздельное, сердился, – потерпи, родимый, так надо, ты же не хочешь, чтобы в раневую ткань попала гадкая инфекция, – ласково разговаривала с ним сестричка, удерживая восставшее орудие миниатюрной ладошкой.
Не трудно догадаться, что стандартная медицинская процедура закончилась густым вулканическим фейерверком эмоций страсти, после чего бравый солдатик погрузился в прострацию: то ли от боли, то ли по причине неожиданной глубины наслаждения.
Инцидент в операционной – прыжок пациента со стола и побег полководца с поля боя был срочным порядком засекречен. За подобное недоразумение недолго и за решётку загреметь.
Из блаженного оцепенения Галю вырвало прикосновение, – спасибо тебе, выручила. Должен буду, – устало произнёс Андрей Борисович, закрывая кабинет изнутри на два оборота ключа.
– Я не в претензии, Андрей Борисович. С каждым может случиться. Всех предупредил?
– Только ты осталась, – прошептал мужчина, нежно целуя сотрудницу в шею, – могу я рассчитывать на срочную медицинскую помощь?
– Мне бы поспать, Андрюша. Кто знает, что день грядущий нам готовит. Корепанов мужик мощный, но, богатыри тоже ломаются. Я здесь останусь, прослежу.
– Я быстро, мяукнуть не успеешь. Очень надо. Вопрос жизни и смерти.
– Относишься ко мне как к походной аптечке. У меня таблетка просрочена. Сегодня ничего не получится.
– Жаль. Я думал мы в ответе за тех, кого…
– Ты ничего не перепутал, Сазонов! В ответе – ты за жену, а она за тебя. Я сегодня уже похмелилась.
– Когда успела!
– Не когда, а с кем, Андрюшенька. Тебе такое в страшном сне не привидится. Сама не ожидала от себя такой прыти. Сдавай смену и вали. Будильник мне поставь. Часа два, думаю, хватит, чтобы оклематься.
Андрей Борисович постелил Гале на топчане, укрыл её пледом, но не удержался, запустил пятерню меж ног, – да ты и впрямь мокрая! Охренела что ли?! Ты чем на рабочем месте занимаешься, с кем, я тебя спрашиваю!
– Не шуми, меня беречь надо. Такая корова, сам понимаешь, всем надобна. Не беси, проваливай. С кем – с кем: с собой. Перенервничала, так бывает.
Будильник болезненно вырвал Галю из сна. Мутило.
Кое-как приведя себя в порядок, она побрела проведать Корепанова, который скоро должен был отойти от наркоза.
Больной вопреки прогнозу смотрел на неё в упор, – пить хочу.
– Нельзя.
– Мне, значит, нельзя, а тебе можно. Узнал, сестра милосердия. Не совестно?
– Обычная медицинская процедура. Разве моя вина, что ты такой впечатлительный? Дёрнула и поплыл.
– А ты дерзкая. Не боишься жестокой мсти!
– Смешно. Ну-ка сожми мне палец, боец. Ого-о-о!
– Тогда уж и ты мне того… сожми.
– Молчи, дурень, – зашептала Галя, – я здесь в порядке общественного контроля. Смена не моя. То была производственная необходимость.
– А ты ничего, сладенькая, ладная. Ближе подойди, не обижу.
– Ой, описаюсь сейчас от страха. Говори, чё надо.
– Прикоснуться хочу, разглядеть, как следует. Мы же теперь, после того что между нами было, вроде как полюбовники.
– Ещё чего выдумал. Совесть поимей. Я при исполнении. И силы побереги. Оклемаешься – такое расскажу.
– Так смена не твоя. И не любопытен я до сплетен, а пощупать, там же, где ты меня, мечтаю. Забудь. Неудачная шутка. Я ведь видел, слышал всё. Ладно, не дрейфь: солдат ребёнка не обидит. Падать и вставать привычный. Иди ближе, иди, дай женским духом сполна насладиться. Ба, да ты никак… чувствами же пахнет, любовью!
– Прекрати… те, Корепанов, а то я санитаров вызову. У вас швы могут разойтись!
– Напугала ежа голой попой. Да я за любимую женщину всех порву. Хоть спецназ вызывай. Вот погоди, снимут швы, такую серенаду тебе спою. У меня подобное вдохновение впервые. Замуж пойдёшь за меня, спасительница? Это ведь ты меня с того света вытащила. Лица не видел, а аромат неповторимый на всю жизнь запомнил.