За порогом боли
Шрифт:
– Я и говорю – рефлекс. Кому троллейбус нужен? – поддакнул шофер.
Тем временем они подъехали к вокзалу.
– Подожди меня минут пять, – попросил Макс. – Я только шмотье из камеры заберу, и обратно. Ладно?
– Без базара, – согласился седоусый. – В два конца еще лучше.
Макс пошел в камеру хранения, чувствуя, что уже почти пришел в себя и даже может замечать мелочи. Например, то, что «таксист» отпустил его, не взяв залог. Или то, что кулаки «таксиста» были все в масле, а ладони безупречно чистые, чтобы показать Максу, что он действительно копался в моторе, но при этом не пачкать предметы, за которые потом придется браться руками. Грубовато, грубовато. ЧеКа должно работать чище.
Макс быстро нашел нужную ячейку и
Его, несомненно, «ведут». В этом нет ничего необычного, но и приятного тоже немного. Макс бросил взгляд на свою ношу. Не хотят ли его взять с «засвеченными» стволами, чтобы повесить всех «глухарей» за последнее десятилетие? Глупо. Он и так был у них в руках. Одиннадцати трупов «за глаза» хватит на громкое дело, и вешать на него еще – явный перебор. Он же не Карлос – Шакал и, даже, не Шамиль Басаев. Ладно, хрен с ними, пусть ведут. Придется потерпеть. И Макс направился к машине.
Обратный путь прошел без происшествий. Макс остановил такси у самого въезда во двор, расплатился и вышел. На въезде стояла «Вольво» коммерсанта с третьего этажа. Макс подошел поближе и посмотрел в тонированное «вольвовское» стекло. «Его» такси стояло все еще на месте и «таксист» держал в руках «уоки-токи». Макс презрительно усмехнулся и пошел домой.
– Шестой – десятому! – вызвал «таксист».
– Шестой слушает. Прием, – произнес динамик сорокаканального «Кенвуда».
– Клиент на месте. Посылку получил.
– Ништяк, – совсем не по уставному отозвался «шестой». – Как обстановка?
– Все путем. Простой он, ни фига не понял.
– Ну, и отлично. Конец связи.
Макс сидел на полу, разглядывая содержимое «посылки», разложенное на линолеуме, и грыз большой палец. Большой палец руки. Он бы с удовольствием укусил себя за большой палец ноги, но мешали давно не растягиваемых связки. В «инструкции» было сказано, что при необходимости он дополучит нужное количество «оборудования» и «запчасти и расходный материал», но и без того «инструментов» хватало на небольшую террористическую бригаду. Вернее, для одного супертеррориста, но на все случаи жизни. Глаза бегали от одного предмета к другому, не в состоянии залюбоваться чем-нибудь одним.
Короткий автомат МП-5 был идеален для ближнего боя, а барабан от ППШ, переделанный под девятимиллиметровые парабеллумовские патроны, вмещавший семьдесят две «маслины», только добавлял идеальности. Для «штурмового боя» ничего нельзя было придумать лучше, чем новенький АКС – 74 с подствольным гранатометом и глушителем. Для целенаправленной охоты предназначалась снайперская винтовка с ночным прицелом, так же снабженная глушителем. Особенностью этой игрушки было то, что после выстрела, при определенном положении флажка предохранителя, гильза не выбрасывалась, а ждала в патроннике, пока стрелок передернет затвор, приготовившись ее поймать. Таким образом, отпадала необходимость после стрельбы искать «улику». Так же идя «тихушников» был незаменим спецназовский пистолет «Гюрза». Макс видел такой в популярном фильме про спецназ, но в руках его еще не держал. Пистолет был плоский, необычной формы, малогабаритный, и не нуждался в глушителе. Вся его изюминка и заключалась в том, что он сам по себе стрелял почти беззвучно. Двуствольный обрез и помповый «Ремингтон» дополняли комплект, но отнюдь не завершали. Пяток противопехотных мин-растяжек, целая связка тротиловых и аммоналовых шашек с взрывателями-детонаторами, прибор ночного видения, одеваемый на голову, кевларовый бронежилет, универсальная кобура, которую можно было прицепить куда угодно, хоть на задницу, богатейший штатовский набор отмычек, дымовые гранаты, газовые гранаты, свето-звуко-шоковые гранаты, и патроны, патроны, патроны… Немудрено, что он чуть не надорвался, таща эту сумку.
Макс натянул на себя белый «броник» на липучках. Он был легким, удобным, нигде не тер, не выпирал. Накинув рубашку, Макс убедился, что даже под ней бронежилет почти незаметен. Если, конечно, специально не присматриваться. Макс тут же решил, что не будет его снимать даже в бане.
Он плюхнулся на диван и, закурив, стал разглядывать особенно полюбившуюся ему «штучку» – армейскую, видавшую виды, «Беретту» с отколотой рукояткой и десятком зарубок на кожухе. Он уже обратил внимание, что и у «Гюрзы», и у «Калаша» начисто отсутствуют заводские номера. Или их делали по «спецзаказу» для чекистских киллеров, или собирали «в гараже» из краденых с завода деталей. А вот «Беретта» явно была в работе. Поразмышляв несколько минут Макс решил, что эту «машинку» отобрали у какого-нибудь западного вояки в одной из многочисленных «горячих» точек планеты.
Макс загрустил. Эйфория от полученных «подарков» постепенно отступала, и он ощутил болезненный укол одиночества. Кроме того, что-то его беспокоило. Макс напрягся и…вспомнил. Сегодня утром этот «связной» извинился за то, что тревожит его в «такой тяжелый момент», а потом пожелал «успехов в личной жизни». А ведь Ленка едва успела закрыть дверь. Макс недобро улыбнулся, одновременно ощутив небольшое разочарование. Не должны «спецы» работать так грубо и глупо. Теперь надо поскорее найти заложенные «жучки». Еще немного поразмыслив, Макс встревожился. Выходит, все, что в этой квартире произносилось – известно «им». Это не есть хорошо. Ой, как не есть!
Макс лихорадочно стал вспоминать, что здесь говорилось такого, чего «им» знать было бы не надо, и схватился за голову. Черт! Нельзя же быть таким беспечным, имея дело с КГБ. Но, трезво пораскинув мозгами, он немного успокоился, поняв, что установить «клопов» они могли только во время его отсутствия. А значит, пока они знают только один секрет – Ленка от него ушла. Ну, и хрен чего они еще узнают. Тоже мне, нашли лопуха! Макс сплюнул на пол и, сунув «Беретту» под рубашку, пошел открывать дверь, морщась от настойчивого звонка. На пороге стоял Кирилл.
– Макс, извини, что так получилось, – виновато начал он, но Макс не дал ему договорить.
– О! Привет! Пойдем-ка, прогульнемся, – Макс вытолкал опешившего «афганца» и, захлопнув дверь, стал спускаться по лестнице. Тому ничего не оставалось, как последовать за ним. Макс забрался в «восьмерку» и, когда Кирилл уселся рядом, распорядился:
– Дуй на Октябрьскую, дом пятнадцать. А по дороге поболтаем.
– Макс, извини. Ты, наверное, не так все понял. У нас с Ленкой ничего…
– С какой Ленкой? – удивленно переспросил Макс, но какие-то неискренние нотки в его голосе заставили Кирилла напрячься. – Не произноси больше этого имени. Я ее больше не знаю. Пусть валит, куда хочет. И я не сопляк влюбленный, чтобы меня утешать. Нравится – трахай. Не надо передо мной отчитываться. Делайте, что хотите. Единственная просьба – не приводи ее туда, где уже нахожусь я. Я не хочу ее видеть, слышать и даже нюхать. Нет ее больше.
Макс закурил. Его пальцы подрагивали. Он сделал несколько затяжек и выбросил сигарету. Курить не хотелось, но надо было чем-то занять руки.
– Ты ее все еще любишь? – неуверенно спросил Кирилл и тут же пожалел, что открыл рот.
– Да пошел ты на хер! – взвился Макс. – Что ты в моей душе копаешься? Ушла – и ушла. Тоже мне, психоаналитик нашелся! Фрейд доморощенный. Любишь – не любишь…Рули давай!
– Я думал, мы друзья, а значит, можем говорить откровенно, – обиженно возразил Кирилл.