За порогом мечты

Хейер Джорджетт

– Нет, мы никак не можем пожениться…

– Ах да, я и позабыл! – бросил он. – Так почему мы не можем этого сделать?

– Вот об этом я и хотела тебе сказать, Майлз… Я знаю, что ты не вникаешь в мои переживания на эту тему, так что мне трудно будет объяснить тебе… Я долго думала и терзалась, я ломала голову и измучила свою душу, но все-таки я решила – мы… то есть я не имею права на это! Не имею!

– Вот как? Почему же? – спросил он небрежным тоном необязательной светской беседы.

Эбби принялась тщательно складывать свой промокший насквозь платочек.

– Только не подумай, что дело в миссис Раскум… Она, ты знаешь, душевная подруга Корнелии, жены нашего Джеймса… И она взяла на себя добровольную обязанность

шпионить за нами и докладывать обо всем Корнелии…

Наверное, мы, Майлз, были не очень осторожны, потому что не так давно она написала Корнелии, что я делаю тебе большие авансы. Как ты понимаешь, Джеймс немедленно примчался сюда. Он развел тут такие сопли, что я с трудом могла удержаться от хохота. Жаль, что тебя тут не было – ты бы животик надорвал, слушая, как он вдохновенно порет чушь, годную для школьников младших классов, которые считают, будто детей разносит по родителям специально нанятый аист…

– Да, звучит весело, – согласился Майлз, но без улыбки. – Так он что же, в принципе против обряда бракосочетания или частным образом настроен против меня?

– Ну да, он сказал, что если я выйду за тебя замуж, то семья меня отторгнет! Он собирался в красках поведать мне историю Селии, но я сообщила ему, что уже обо всем знаю. Это его просто убило, и он начал думать, что мы с тобой – два сапога пара!

– Знаешь, а он не такой дурак, каким кажется! – вставил Майлз.

– Он просто кретин. Но дело не в том, что он сказал мне. Но потом он стал обрабатывать Селину и тут добился крупных успехов… – Эбби замолкла, несколько раз глубоко и горестно вздохнула, после чего продолжила: – Я даже не догадывалась, как глубоко Селина меня любит. Джеймс поставил ее перед выбором – или я, или вся остальная семья, и ты представляешь, она выбрала меня! Но она так долго плакала, так просила меня не покидать ее… И я подумала: если бы ты был человеком, подходящим для нашей семьи, Селина со временем смирилась бы с тем, что меня нет рядом. Она могла бы общаться с нашими сестрами и братом. А тут получится, что она потеряет сразу всех. Понимаешь, я с ней с детства, с того самого момента, как наша мама умерла, и я всегда, в сущности, о ней немножко заботилась… Ах, если бы на месте тебя был Питер Дунстон, которого она сватает мне вот уже три года, Селина, по крайней мере, была бы польщена таким моим замужеством, и это утешало бы ее в одиночестве… И потом, я жила бы совсем рядом, по соседству, а она оставалась бы в лоне семьи… Так что ты видишь, сколько зла принесет ей наш брак! А если ты думаешь, что в Бате сразу же не станет известно всем и каждому, что я вышла замуж против воли семьи, то ты не знаешь Бата! Если тебе мнение местных кумушек кажется неважным, так и мне это – пустяки! Но для Селины это не пустяк, да и для Фанни – тоже, а ведь девочке еще жить и устраивать свою судьбу…

– Я все гадал, когда же мы дойдем до самого главного – до драгоценной Фанни, – заметил Майлз с усмешкой.

– Куда же деться? Я не могу ее бросить, Майлз. Она в ужасной депрессии, бедная девочка, потому что обнаружила гадкую, предательскую сущность твоего же племянничка!

– На что ты и надеялась! – заметил Каверли.

– Да, и я рада этому. Но сейчас Фанни в таком расстройстве, что я ей необходима как воздух. Не могу ее бросить здесь с глупой Селиной. Если я уеду, Джеймс не даст мне даже переписываться с нею. Я не хочу сказать, что вечно собираюсь быть к ней прикована – но по крайней мере несколько лет…

– Имеет ли мне смысл говорить, что на все эти вопросы имеются ответы? – спросил он. Эбби помотала головой:

– Нет. Конечно, можно убедить себя, что все эти проблемы ничего не значат, но они значат, и немало. Нет, Майлз, я не могу намеренно, эгоистично повергнуть всю свою семью в разор и несчастье, а особенно тех двух, которых я особенно люблю… Я не могу обрести счастье ценой

их горя… И пожалуйста, не уговаривай меня! Я и так уже извелась, думая и думая об этом…

Голос ее сорвался, она прикрыла глаза ладонью. В то же время другая ее рука была взята в крепкие клещи, составленные из ладоней мистера Каверли.

– Хорошо, я е стану тебя переубеждать, – заверил ее Майлз.

Кто-то, видимо, доложил Селине, что сестра ее уединилась с мистером Каверли, потому что в дверном проеме вдруг возникла Селина, столь небрежно одетая, что можно было подумать, будто она одевалась при пожаре. Увидев Каверли, она закашлялась.

– О, мистер Каверли! – проскрипела она. – Я даже понятия не имела, что вы в Бате! Как вежливо с вашей стороны сразу же навестить нас… Сегодня вообще с утра день не задался…

Эбби подпрыгнула на диване и отлетела к окну, где принялась пристально разглядывать улицу, словно только уличным движением и интересовалась. Каверли и ухом не повел на дурацкую реплику Селины. Он посидел еще немного, весьма привольно развалившись на софе, и вскоре откланялся.

Только за Каверли захлопнулась дверь, Селина метнулась к сестре:

– Эбби, Эбби, он держал тебя за руку! За руку! Боже мой! Зачем он приходил, Эбби? Не мучай же меня – скажи как есть!

– Думаю, ты и сама понимаешь, зачем он заходил, – глухо отвечала Эбби.

– Я догадывалась! – шпионским шепотом провозгласила Селина. – Но что ты ему ответила? Что?

– Не суетись. – Голос Эбби звучал устало. – Я ему отказала.

– Оу! – От ликования Селина сорвалась в писк. – Господи, как я рада! Как я рада! Милая, милая Эбби, теперь мы будем счастливы снова!

Не в силах больше вымолвить ни слова в ответ на эту торжествующую песнь слабоумия, Эбби молча вышла из комнаты, надеясь уединиться в своей спальне. Она пробыла там довольно долго, после чего и услышала несколько запоздалые новости о прибытии мистера Каверли в Бат от мисс Баттербанк, которая примчалась донести об этом сразу от дантиста, с еще укутанным в шарф лицом. После ее ухода Селина уже приватно пересказала Эбби на ухо остальную часть известий, раздобытых мисс Баттербанк. Оказывается, миссис Клапхэм накануне уехала из Бата, и Стэси Каверли, по всей вероятности, также последовал за нею, поскольку утром его видели садящимся в почтовую карету. При этом, по словам мисс Баттербанк, о своем отъезде он не сказал никому ни полсловечка.

В принципе Эбби была рада исчезновению Стэси, но, как ни старалась вникнуть в рассуждения сестры по поводу причин столь поспешного бегства этого универсального женишка, никакого интереса не чувствовала. А вот новости, сообщенные пришедшей чуть позже миссис Левенинг, взволновали ее намного сильнее.

Миссис Левенинг, поселившись на Ориндж-Гроув, зашла в гостиницу «Йорк-Хаус» за письмами, которые ей могли прийти по тому адресу. И там оказалось, что мистер Майлз Каверли снова поселился там – и живет себе! Возбуждение миссис Левенинг по данному поводу было столь сильно, что Эбби начала заново вспоминать их последнее расставание, без единого слова… Она понимала, что лучше всего им больше никогда не встречаться, и в то же время было мучительно сознавать такую перспективу… Еще больнее было бы встретиться с ним лишь для того, чтобы окончательно расстаться, сказать последнее прости…

Но о мистере Каверли ничего не было слышно еще три нескончаемых дня. Селина, чудесным образом выздоровевшая и приободрившаяся, написала подхалимское письмо Джеймсу, в котором сообщала, что между Эбби и этим типом все кончено и что она это предвидела с самого начала, просто дело было невероятно раздуто злонамеренной миссис Раскум. В конце Селина выражала твердую надежду на то, что в дальнейшем милейшая Корнелия не станет придавать столь большого значения сплетням Этой Особы.

Надо понимать, в каком ужасе была Селина, когда на четвертый день Миттон объявил приход мистера Каверли.