За порогом весны
Шрифт:
Временами видишь эти дома, стоящие табором. Их толчея похожа на вагонную толчею узловых станций. Впрочем, это лишь издали, когда же идешь по поселку, видишь подобие улиц. Дома стоят на площадках, к которым подведены вода, электричество, стоки для нечистот.
Опрятно. И очень скучно. Жидкие деревца означают, что поселку несколько лет. У каждой двери — коврик травы размером с квадратный метр, деревянный крашеный частокол длиною в метр и высотой в метр. Что-то щемяще-тоскливое есть в этом метре травы и в метре символической загородки. Это память о жизни, имевшей корни и постоянство…
Поселение
С раннего возраста ребятишек приучают к технике.
В трейлере жили неженатые братья: Кэвин Нортон и Дэвид Нортон. Они ушли от отца сразу же после школы.
— Почему?
— Ну так делают все. И отец считает: так лучше. Надо учиться жить.
Старший Нортон учится в колледже и работает. Младший только работает — «я не верю в колледжи». Один сидел на диване, откинутом, как в вагоне, от стенки. Другой лежал на откидной же кровати и читал дешевую книжку.
В вагоне — кухонька. Там из плохо прикрытого крана лилась на груду немытой посуды вода. У входа — ящик с банками пива. Булькает музыка, приглушенная по случаю разговора.
— Много ездите?
— Да нет, не очень пока… Сейчас работаем у отца. Он взялся за одно дело тут, у Каньона.
— В остальных трейлерах тоже рабочие?
— Да, большая часть.
— С отцом в ладу?
— Всяко бывает. Дело его не любим. Но платит он хорошо. А если что, плюнем — и на новое место. Америка велика…
Американцы всегда были легкими на подъем. С востока на запад Америка пройдена на колесах воловьих упряжек. Но, двигаясь вдаль, люди в конце концов оседали, пускали корни. Сейчас страной владеет лихорадка передвижений, причин которой находят много. Легкость перемещений. Распад житейских укладов. Разорение ферм. Нежелание садиться на прочный корень — «потеряешь работу, дом превращается в камень на шее». Бегство из городов. Переход предприятий в новые просторные районы. Молодые кочуют в погоне за местом, где можно себя проявить или хотя бы иметь работу. Но кочуют и старики, которым, казалось бы, больше всего нужен покой, постоянный очаг.
Одинокие старики, прозванные «снежными птицами», постоянно кочуют с юга на север и снова на юг — «согревают старость на солнце».
«Америка теряет корни и несется по ветру…»
Это слова популярного в США публициста Вэнса Пакарда. Он долго и пристально изучал феномен мобильности. Вывод тревожный: «Сорок миллионов американцев не имеют корней».
Общество, теряя привязанность к месту, теряет родство, теряет удовольствие знать соседей, теряет способность сострадания и участия в судьбе близкого человека. «Происходит невиданный развал. Мы становимся страной чужих друг другу людей».
…Вот перед нашей машиной еще один трейлер. Левый угол бродячего дома
Предприниматель
Двадцать второй день пути. Машина идет безотказно. Вечер. Но решаем одолеть кусок Аризонской пустыни. Воздух как в печке. По сторонам дороги мелькают прозрачные, жидкие кустики и деревца — помесь пальмы и кактуса. Чувствуем, дальше и этих признаков жизни не будет.
Нитка дороги на карте — без единой точки, означающей присутствие человека. Предупреждение на выезде из горячего пыльного городка: «Заправляйтесь здесь. Бензина долго не будет». Конечно, надо заправиться.
— Налейте доверху.
— Есть, сэр.
Красный шкаф счетчика выдает сразу цифры галлонов бензина и сумму, какую надо платить.
— 4 доллара 45 центов, сэр!
Стекло протерто. Масло проверено. Можно отчалить. Но вдруг белокурый, коротко стриженный парень-заправщик сделал возле нашего «Торино» задумчивый полукруг. Слегка наклонившись, еще раз прошел. Посвистел! Погладил рукой переднее колесо, потом заднее. Опять прошелся. Так смотрят обычно на человека, чтобы спросить: как вы себя чувствуете? Почти таким же и был вопрос.
— Машина идет исправно?
— Да, вроде все в норме…
— У вас нарушен баланс колес. Вот посмотрите — земля прилипает односторонне…
По правде сказать, мы ничего не заметили.
Но бациллы тревоги уже пошли размножаться…
А парень сказал:
— Я очень советую: на ближайшем пункте проверьте балансировку… — И, обтирая руки висевшей на поясе тряпкой, пошел к конторке.
Хорошо сказать «на ближайшем пункте»…
А до него по карте сто миль! И пустыня. И ночь.
И есть ли кому там сделать балансировку?
— Сэр, а может, здесь? — с надеждой в голосе обращаемся к парню.
— Здесь?.. Ну что же, давайте.
Облегченно вздыхаем. Вот повезло-то…
Длинный автомобиль загоняется под навес. Нажатие кнопки, и лоснящийся маслом металлический столб, как игрушку, подымает «Торино» на высоту, при которой становится виден пыльный живот машины, кардан и прочие тайны механизма движения.
Появился помощник худощавого парня — толстый и молчаливый увалень со значком «Служил во Вьетнаме». Электрической отверткой, свисавшей на кабеле с потолка, машину в мгновение ока лишили колес, а владельцев позвали к стенду.
— Смотрите…
Действительно, пузырек жидкости стоял не в середине двух волосков перекрестия, а чуть в стороне. То же и со вторым колесом, с третьим, четвертым… Балансировка шла как по маслу. Из большого ящика парень-заправщик брал свинцовые бляшки-довески. Двигая пару бляшек вдоль обода, для них находили нужное место и ловким ударом легкого молотка закрепляли.
Пятнадцать минут — все готово!
— Двенадцать долларов… Благодарю вас, джентльмены. Счастливого путешествия.
Отъехав сто метров, мы увидели надпись: «Поешьте. Путь предстоит долгий». Сели поесть. Обсуждая за столом вовремя вскрытый дефект, мы вдруг глянули друг на друга.