За поворотом времени, или Магия сердца
Шрифт:
— Итог спора? — Злот тяжело вздохнул. — Я проиграл.
— Проиграл? — хором воскликнули Диана и Мирон. А Мирон, верный своей привычке всегда докапываться до истины, тут же добавил: — Дианочка, будь добра. Закрой уши. Мы тут немного пошепчемся. Злот, что значит, проиграл? Ты не смог влюбить в себя эту женщину? Ты не заболел? Я тебя не узнаю. Как это — не смог понравиться Екатерине?
— Я ей понравился. Но любит она другого.
— Меня?
— Размечтался! — Злот хохотнул. — Считаешь себя единственным и неотразимым мужчиной? Нет, Мирон, поспешу тебя разочаровать,
— Да как же «не поспоришь»? Вот я бы, к примеру, все равно боролся! Придумал что–нибудь. Память ей стер, очаровал бы! Я бы все равно добился победы! Вместо того чтобы целыми днями пропадать на стройке.
— И ты бы добивался победы даже после того, как узнал, что Катерина смертная?
— А причем здесь ее статус?
— А, по–твоему, что Амалия заберет у Катюши в случае ее проигрыша?
— Злот, — Диана, не желая больше делать вид, что ничего не слышит, вновь подключилась к разговору. — Ты боишься, что Катя поставила на карту свою жизнь?
— Я не исключаю этот вариант. Мне не нужна победа такой дорогой ценой. Я хочу, чтобы Катюша была жива, здорова и не утратила никаких сокровищ… Как–то так странно. Мы вместе с ней с азартом принялись исполнять условия нашей сделки. А где–то в середине отведенного нам срока вдруг поняли, что не можем причинять друг другу лишних страданий и не хотим выигрывать это пари.
— То есть вы оба проиграли?
— Нет, не оба. Я один. Катерина еще не знает, что она — победитель. Я люблю эту женщину.
— Любишь? — опять хором изумились оба наблюдателя.
— Да, друзья мои. Люблю. И с завтрашнего дня я теряю свой статус бессмертного. Амалия накажет меня за мою самоуверенность и гордыню трехмесячной давности.
— Какой ужас! — непритворно посочувствовал беде друга Мирон.
— Ну, ладно, Злот! Зато ты обрел любовь — прекрасное чувство, — попыталась утешить Магистра Диана.
— Прекрасное. Только, во–первых, чувство это безответное. А во–вторых, Катя загадала Амалии желание — вернуться домой, в свой мир. Так что я все равно банкрот. Ведь мы даже не будем с ней видеться.
— Какое несчастье!
— Подождите умирать, — Мирон опять просительно посмотрел на Диану. — Дианочка, ласточка моя. Прикрой уши снова. Злот, я тебя перестал понимать вообще! Почему ты не попытался ее забыть? Тебе нравится мучить самого себя?
— Я пытался ее разлюбить. Но не смог.
— Да кто ж так пытается–то? Нашел бы себе какую–нибудь подружку там…
— Мирон, прекрати! Во–первых, Диана тебя слышит. А во–вторых, сама мысль об измене мне кажется противной и оскорбительной. Я люблю Катерину очень сильно. Мне никто, кроме нее, не нужен.
— Но если она тебе так нужна, то неужели ее отпустишь? Она же сейчас в твоем доме, в твоей власти! И Амалия не сможет спуститься к вам без твоего согласия. Ты можешь держать Катерину у себя столько, сколько тебе угодно! Пока не надоест! Честное слово, не понимаю! Злот, почему ты собрался ее отпускать?
— Я ведь уже объяснил. Потому что люблю эту женщину. Я хочу, Мирон, чтобы мечта Катюши осуществилась. А она мечтает вернуться домой. И я не имею права удерживать ее здесь, в Ардалионе! Что тут непонятного? О ней я беспокоюсь, а не о себе. Единственное, мне приходится прятать пока Катерину в своем замке, чтобы она сама себе не навредила. У нее добрая душа, и она не хочет причинять вреда мне. Не желает, чтобы я из–за нее потерял свое бессмертие. Представляете, Мирон и Диана? Катя даже попыталась убедить мою экономку, что влюблена в меня.
— Влюблена в тебя?
— Да. А догадываетесь, как может разозлиться Амалия, когда поймет, что ее пытаются обмануть? В общем, завтра я один пойду на встречу с Высшими Советниками. Амалия заглянет мне в глаза, прочтет мои чувства и присудит Катюшке ее заслуженную победу. А после я ее отпущу.
— Злот, дружище! У меня сердце кровью обливается, глядя на тебя. И что — мы с Дианой совсем ничего для тебя не можем сделать?
Злот задумался, а потом ободряюще улыбнулся.
— Я буду вам признателен, друзья, если еще лет двадцать–тридцать вы не оставите меня своим вниманием и будете приглашать на праздники и вечеринки.
Предварительное обсуждение итогов пари велось не только на облаке, но и во дворце сестры Правителя. Кириак нервно прохаживался по комнате Георгины взад и вперед и периодически бубнил: «Надо что–то делать! Но что же нам делать?».
— А может, брат, мы зря волнуемся, и Злот проиграл эту сделку? Вдруг он лишь из вредности сказал мне вчера, что у него все хорошо? — осторожно спросила Георгина.
— Мы не можем рассчитывать на твое «вдруг»! Мы должны быть уверенны в проигрыше Злота! Надо что–то делать!
— Он ничего нам не расскажет, Кириак. Ты не выжмешь из него сейчас ни слова! Вспомни его гадкий характер. Злот до завтрашних десяти часов утра и рта не раскроет. Вот поверь мне!
— Пусть молчит себе на здоровье! Меня–то как раз интересует, чтобы он в десять утра свой рот не открывал… А может, мы как–нибудь ему помешаем прийти завтра к тебе во дворец? Слушай, это же вариант! Амалия особым терпением не отличается. Подождет пять минут, и все. Засчитает нашему братцу поражение.
— Если, конечно, Катерина не убедит судей в своей огромной любви к нашему Правителю.
— Насколько я уразумел, иноземка все еще гостит у нашего брата в подземелье. Ты, Георгина, могла бы поручить стражникам — арестовать ее сразу же, как только она покажется у городских ворот. Тогда она до твоего дома не дойдет. Пусть запрут ее на полчасика, а потом с извинениями отпустят. Нам важно, чтобы она не принесла Злоту победы.
— А если Катя и Злот покажутся у городских ворот вместе?
— Думай, думай, сестра! Нам необходимо что–нибудь сделать, чтобы этого не произошло!
— А я придумала! — Георгина подскочила на ноги, и было заметно, что она довольна пришедшей ей на ум идеей. — Кириак! Нужно передать Злоту информацию, что Амалия перенесла место для совещания. Пусть он считает, что встреча состоится не у меня во дворце, а где–нибудь за городом! Я могу поздно вечером отправить ему записку с предупреждением, а поскольку у меня во дворце теперь он не проживает и, соответственно, с Высшими Советниками тоже не пересекается, он не сможет проверить мои слова!