За право летать
Шрифт:
– Виноват, подписку давал. О неразглашении, – схватился он за спасительную соломинку.
И веселье возобновилось.
Освобожденный от торта Коля (обладатель, как выяснилось, редкостной древнекитайской фамилии Ю-ню – что почти не отражалось на его внешности) весело заливал про свои успехи на работе, в издательстве. Они, как он выразился, «разбацали грандиозный проект» и теперь заваливали страну сотнями тонн комиксов о похождениях в России двух агентов ФБР, разыскивающих тех самых маленьких зеленых человечков с хвостами и рожками, которых в нашей стране видел буквально каждый пятый.
Все тут же выпили за самую читающую страну в мире, и только токарь угрюмо пробормотал:
– Этот молодняк со своими дебильными комиксами скоро вообще читать разучится.
Адаму было не до комиксов. Сидевшая наискосок от него завлитша внезапно принялась выяснять, как он относится к Моисееву и Виктюку, перемежая наводящие вопросы подмигиваниями и каким-то неуловимым образом переводя разговор на положение сексуальных меньшинств в морской пехоте.
Его ещё раз спас митек-андеграундщик Никита. Он снова перегнулся через Леночку – та придушенно пискнула, но возмущаться не посмела – и со словами «прости, сестра…» отобрал у завлитши бутылку. Потом тяжело плюхнулся на место, налил себе, налил Леночке, проследил, чтобы выпила до дна, похлопал по спинке и веско сказал:
– Я бы этих пидоров… – он оглянулся, не слышит ли кто, – шпалерой бы перед Морским Экипажем выстроил – и в задницу…
– Солью? – робко спросила Леночка.
– Ххх… ха! – выдохнул митек и расплылся в улыбке. – Не. Не, не солью. – Он опять оглянулся. – Есть у ракетчиков такая хитрая штука…
Академик кашлянул и ринулся на амбразуру.
– Есть такая хитрая штука, – непринужденно подхватил он, – компьютерная. Программа. Обрабатывает тысячу фотографий одного человека – и может прогнозировать его поведение с точностью до пяти процентов. Придумали в разведке, а теперь политики вовсю пользуются.
– Процентов – чего? – спросила Леночка.
– Военная тайна, – брякнул Адам.
Академик торжественно пожал ему руку над полупустой салатницей и продолжил:
– Знаете, молодые люди, компьютеры – это больше, чем будущее. Это исправление настоящего. Это возможность решать самые сложные проблемы бескровно. Ведь если бы у этих кабинетных головорезов была возможность проверить свои теории на виртуальной модели, мы бы никогда не назывались Ленинградом. Хотя Романов, конечно, был профнепригоден…
– Первый секретарь? – уточнила завлитша.
– Последний царь.
– Категорически!..
– Ну, знаете!..
– Позвольте с вами не согласиться! – раздалось сразу несколько голосов. Самое громкое возражение принадлежало митьку: он встал, приосанился, вытер руки о волосы, одернул тельняшку и разразился:
– Перед лицом тех эпохальных кризисов, которые сотрясали наше Отечество, наверняка оказались бы бессильны все, кто слывет гениальными стратегами и управленцами все эти талейраны, наполеоны, Рузвельты – что тот, что другой, – Черчилли, дэн Сяопины, фидели кастры, Явлинские… Чего же валить всю эту… – он оглянулся и с сожалением вздохнул, – фигню на одного несчастного человека, который с достоинством доволок свой крест до самого конца и не плакался при этом, какой он гениальный и не понятый интеллигенцией. Которая в этом деле на самом деле показала себя полным и безоговорочным говном.
Он вздохнул и сел. Завлитша, беззвучно аплодируя, встала и потянулась к бутылке.
– И эта точка зрения, – несгибаемо продолжил академик, – тоже имеет право на существование и тоже поддается компьютерному моделированию. Скажу вам больше, друзья мои, моделированию и виртуальному анализу поддается вообще все! Ну… пока, во многом, теоретически, но! – Он поднял указательный палец и со значением оглядел аудиторию – не отвлекся ли кто. Все слушали. – Вот, к примеру. Возьмем вашу работу. – Он ткнул пальцем в Адама. – Зачем столько телодвижений, затрат, нервов, танков, пороха, бензина, человеческих жертв, наконец, – если все эти конфликты можно легко смоделировать. Можно учесть абсолютно все! Погоду, рельеф, международное положение – какое оно у нас, кстати? – поставки гуманитарной помощи, колебания цен на нефть, железо, мозги…
– А ты микрухи на пне распаять можешь? – лениво, с оттяжкой спросил токарь.
Академик догадывался, что заданный вопрос каким-то боком имеет отношение к теме его речи. Но чем это крыть…
– И вот представьте себе, – он слегка повысил голос, – вместо бесконечной кровавой мясорубки на каких-нибудь Балканах – авторитетная научная работа, снабженная доказательной базой, справочным аппаратом, методиками проверки…
– И подписанная хакером Васей Пупкиным, – гыгыкнул токарь.
– Каким Пупкиным? – растерялся видавший виды академик.
– Очень авторитетная личность в компьютерных кругах. Пользуется всесоюзной известностью, – любезно пояснил оппонент.
– Это вы про сто тридцать три тринадцать? – робко спросили от двери.
Наполовину спрятавшись за косяк, там стояло худенькое создание пока ещё неопределенного пола, лохматое, глазастое, слегка скуластое, в блестящем шлеме с гребнем, тунике с широченным поясом и высоких шнурованных ботинках. В опущенной руке создание держало короткий тяжелый – действительно тяжелый – меч римского легионера.
– А ты откуда знаешь? – приподнялся с места токарь.
– Ну… все-таки на одной ноде сидим, – ответило создание, немедленно обретая самоуверенность.
– Так ты у сто тридцать третьего?!
– Второй год.
– Точка?..
– Сорок один.
– Так я ж тебя знаю! – радостно завопил токарь. – Я двадцать третий!
– «Спортстер», летящий на крыльях ночи?!
– Дороти не такая девушка?!
– Дороти – не такая девушка, – подтвердило создание.
Общество онемело.
– Здесь посылают на… гкхм, – митек проглотил слово, – а Штирлиц живет этажом выше.
Он единственный врубился в этот обмен явками и паролями. К нему и обратились вопрошающие взгляды гостей.
– Ну, дык… фидошники, епрст, – развел он руками. – Им даже скидки всякие дают.
– Это что, такое тайное общество? – громким шепотом спросила жена директора водочного завода. Митек подумал и уверенно кивнул.
– Ви-та! – прищурилась на создание жена академика, прежде в общий разговор не вступавшая.
– М?
– Ви-та! Здесь взрослое общество…
– Ну что мне там делать, в том лягушатнике?.. – простонал «легионер».