За право летать
Шрифт:
– Странно, – сказал старик. – Вот я вижу, что вы отважный человек. Мужественный. И так рассуждаете…
– Как назовете девочек? – спросил Адам, тяжело вставая. – Уже решили?
– Дарья, – тут же отозвался старик. – И Александра.
Отделение, где лежал Санька, охранялось куда тщательнее, чем позавчера. То есть удостоверение Адама в конце концов проложило ему дорогу, но – через тройной кордон с вызовами старших офицеров и звонками кому-то совсем уже главному. На окнах в коридоре появились новенькие стальные решетки; коридор в двух местах перегораживали
Знакомый врач попался навстречу, на миг замешкался, но проскочил мимо, отвернувшись. Не понял, подумал Адам. Что же здесь происходит?
В кабинете заведующего отделением сидел некто в элегантнейшем сером костюме. Он смерил Адама взглядом, и Адам понял, что серый его узнал – скорее всего по какому-нибудь досье. И, узнав, поприветствовал: лениво наклонил красивую продолговатую голову.
Адам кивнул в ответ как можно небрежнее и, в дальнейшем игнорируя постороннего полностью, обратился к заву, с которым за все предшествующее время успел переброситься лишь парой обязательных фраз:
– Вадим Викторович, приветствую вас! Как дела у моего племяша? Можно с ним поговорить?
Зав, милейший Вадим Викторович, привстал из-за стола и расплылся вдруг в широченной улыбке:
– А вот можно! Адам… э-э…
– Евгеньевич, – подсказал Адам.
– Молодец мальчишка наш, просто представить себе невозможно! Пойдемте, я вас провожу, а то лечащий его сейчас на консультации в инфекционном… вы меня подождите минуты три, инспектор?
Серый снисходительно кивнул.
– А чего это вы в хирургическом облачении, полковник? Меняете род службы? – Зав продолжал журчать, выходя из кабинета, но в коридоре тон его резко переменился: – Адам! Мальчишка выцарапался. Это какое-то чудо. И его тут же захотели забрать. Комитет, понимаете? Перевести в Лондон. Я уже молчу, что для перелета он слаб… Ваше начальство может что-нибудь сделать? Чтобы не отдавать?
– Забрать только его? – тихо спросил Адам.
– Так. – Вадим Викторович остановился и взял Адама за пуговицу. – Сейчас вы мне быстренько перечислите, что знаете сами, а я пройдусь по вашему списку…
– Пара обожженных и пораненных мертвых – и такая же пара…
– Ни слова больше. Они хотят вывезти трупы, мы отбиваемся: некоторые биохимические анализы ещё не закончены, я уже молчу про посевы флоры. Я думаю, мы сможем продержать тела у нас ещё несколько дней. Говорят, у марцалов есть диагностическое оборудование, которое позволяет весьма сэкономить время, но марцалы пока к нам с просьбами не обращались. А эти растяпы не могут сохранить даже то, что им и так в руки попало…
– Что, котята умерли?
– Один умер. Второй сбежал. Весь госпиталь перевернули, сейчас по окрестностям шарят. Вон – решетки, понаставили…
– А что со второй парой? – спросил Адам.
– Вы, должно быть, имеете в виду двоих врачей, пострадавших во время пожара в лаборатории особо опасных инфекций? – с нажимом сказал Вадим Викторович. – Состояние крайне тяжелое и в общем-то ухудшается. Мы делаем все, что
Дверь ординаторской открылась, в коридор выглянула женщина-врач с восточным – среднеазиатским? – лицом. В руке её была черная телефонная трубка с длинным витым проводом.
– Вадим Викторович, тут какого-то полковника Липовецкого спрашивают. Это не тот, что у вас сидит?
– Нет, это вот этот, – сказал Адам, протягивая руку. – Спасибо… Слушаю, – в трубку.
– Адам? – Это был голос Мартына.
– Я.
– Ищу тебя по всей матушке-Расее… Логин?
– Щ-805-ИТЗ-027
Логины были одноразовые; сейчас Мартын вымарывал очередной из списка.
– Похоже, что это взаправду ты. Тебе депеша из Аравии. Срочно приедь и расшифруй. Там такие восклицательные знаки…
– Вот сейчас все брошу и приеду. Павел Петрович, здесь кузены буянят. Хотят забрать моего племянника, представляете? Я ничего не понимаю.
– Так… тогда приказ меняется. Жди меня, я сам приеду. И депешу привезу. Шифровальный блокнот у тебя с собой?
– С собой. Я не все в сейфе оставляю…
Ну да. И зав предупредил. И сестра выскочила из палаты, улыбаясь. Но все равно Адам не поверил глазам.
В койке на высоких подушках полулежал истощенный, наголо бритый, весь в синяках, но – сияющий и никакой не старик, мальчишка. Только что с того света? Право, пустяк… Глаза все ещё сидели в глубине глазниц, но оттуда шел такой свет…
Увидев Адама, он попытался спрятать улыбку, придать лицу строгость, однако вот не получилось. Тонкие растрескавшиеся губы растянулись до ушей.
– Господин полковник…
– Лежать, лейтенант. Наслышан о новых подвигах. Рад безумно. Мать уже знает, что ты – на поправку?
– Полчаса как убежала, – сказал Санька снисходительно. – Она у меня такая: в темпе вальса – раз-два-три…
– А ты знаешь, – сказал Адам, присаживаясь, – что мы с тобой не только родственники, но и давние знакомцы? Помнишь, ты меня газировкой окатил в новогоднюю ночь?
– Я? Не может быть…
– Сидел под столом, и чем-то тебе мои носки не понравились…
– Помню… – прошептал Санька. – Это как раз, когда… О-е!.. Так это вы и есть – мой дядя Адам?
– Вот и познакомились, племяш. Мир очень тесен. И становится как-то все теснее.
– Да… Вам Эдуард Иванович передал, что я сказал?
– Доктор твой? Передал. Все, как надо.
– И что вы по этому поводу думаете? Не поглючилось мне?
– Нет. Не поглючилось. Все так и было.
– Но ведь такого… не бывает. Или это какие-то опыты?
– Пока не знаю…
Вот придут они в себя – мы и спросим, – чуть было не сказал Адам, но удержался, решил: слабоват ещё парень, перевозбудится. Попозже. Устроим им очную ставку…
– А правда, что меня в Лондон переводят?
– Нет, – твердо сказал Адам. – В Лондон тебе категорически незачем. Потом разве что, когда поправишься… Красивый город. Один из моих любимейших.
– Я смогу летать? – В голосе звякнула надтреснутая сталь.
Адам помедлил с ответом.
– Просто летать – наверняка. Драться – вряд ли.