За пределом
Шрифт:
– Знаешь, Алекс, если ты еще раз окажешься на моем хирургическом столе между жизнью и смертью, я могу не успеть тебя вытащить с того света, - укоризненно произнес Марк, перебивая ход моих мыслей.
– Вы всем отрядом, на удивление дружно, отказались выполнять мой приказ. Тем самым подвергнув свои жизни неоправданному риску, а мое командование ставя под сомнение!
– обвинияюще парировал я.
– Если еще хоть раз, хоть один из вас поступит подобным образом, я уволюсь к чертовой бабушке. И вряд ли когда-то окажусь на твоем хирургическом столе, - пообещал я и зло добавил.
– Я командир, и если у вас тут дружная эпидемия
– Знаешь, Снайпер, - от двери послышался раздраженный голос Анны, - мы все давно не просто члены одного отряда, а, как однажды сказал ты сам, одна семья. И если ты считаешь, что значишь для нас меньше, чем мы для тебя, то ты не командир, а идиот!
Я облегченно выдохнул и прикрыл глаза. Я безоговорочно верил словам Марка, но одно дело - знать от кого-то, а другое - убедиться лично, с Анной действительно все в порядке. И не важно, что она только что меня отсчитала, будучи сама по уши виноватой. Женщина, даже наемник, все равно остается женщиной.
– Так, ладно, разбирайтесь тут сами без меня, - скоропалительно выпалил Марк и еле слышно добавил.
– А то когда вы грызетесь, у меня создается впечатление, что всем, кто оказывается от вас в радиусе ста метров, угрожает смертельная опасность.
Слова Коновала остались без внимания. Сейчас было не до этого. Хотя, стоит признаться, о том, как мы с Клинком ожесточенно спорим, уже стали придумывать анекдоты, а за нашими спинами неоднократно задавался вопрос, как мы умудряемся выполнять задания, не поубивав друг друга.
– Анна давай обойдемся без стандартной головомойки, - миролюбиво предложил я, тактично дождавшись, когда Марк покинет каюту.
– У меня нет желания ругаться. Мы оба хороши, накосячили нехило. Но зато все живы.
– Хороши? Живы? Алекс, ты со своим гипертрофированным чувством ответственности...
– Почему это гипертрофированным?
– удивленно воскликнул я, не дав Анне высказать свою мысль.
Клинок озадаченно посмотрела на меня, но ее растерянность продлилась доли секунды. После которых она с еще большим энтузиазмом взялась отчитывать меня:
– Да, Алекс, гипертрофированным, и не пытайся сбить меня с толку. Ты слишком часто берешь все на себя, забывая, что мы не кисейные барышни. А твоя фраза, что мы подвергаем свои жизни опасности - да бесы тебя раздери! Алекс, мы наемники и рисковать своими задами и есть наша работа, нам за это платят! Из всех известных мне наемников только ты один неоправданно рискуешь своей жизнью!
– Я в очередной раз напомню, что являюсь командиром. И не мне тебе рассказывать, что ответственность за жизнь членов своего отряда в первую очередь несет именно командир.
Возможно кто-то другой нашел бы мое замечание разумным. Но только не Анна. Кто-кто, а она всегда находила, что ответить на любые мои высказывания.
– Ты плевал на все разумные пределы не будучи еще командиром. Или тебе напомнить про те разы, когда ты подставлял свой зад вопреки моим приказам? Да таких случаев наберется не меньше десятка и это только те, про которые я знаю.
Слова Клинка не возымели должного эффекта, не разожгли чувство вины, а, напротив, привели меня в бешенство. Указывать мне на мои поступки и при этом напрочь забыть про свои! Я не всегда мог привести
– Кто бы говорил!
– зло зашипел я, вскакивая с койки.
– Или тебе напомнить...
– дальше высказаться я не успел. К горлу подкатила тошнота, в глазах резко потемнело, ноги стали ватными.
Наемников с первого дня учат контролировать себя. Не в плане эмоций, а в том, что бы как можно дольше продержаться "на плаву". Для меня такие уроки не прошли даром, они не раз меня выручали, как и сейчас. Я достаточно медленно повернулся спиной к Анне, положил руки на кушетку и опустил лицо в свои раскрытые ладони. Продолжая глубоко и размеренно дышать, я терпеливо ждал момента, когда отступит слабость. Анна не бросилась ко мне на помощь, не стала задавать глупых вопросов. Она просто подошла и положила руку мне на спину.
Что там советуют психологи: если вы в гневе, досчитайте до десяти и только после этого продолжайте разговор. Сейчас я мог считать хоть до тысячи, и моя злость только увеличилась бы. Даже молчаливая поддержка Клинка не остудила меня. Я продолжал мысленно прокручивать заготовленную фразу и закипал сильней.
– Может, тебе напомнить, Святая Инквизиция, - продолжил я, не поднимая головы, - как ты в нарушение приказа спалила город, давая таким образом своим людям возможность сбежать в общей суматохе? Кого ты тогда спасала?
– поинтересовался я.
– Грома? Ох, как сомневаюсь, вы все в один голос твердите, что он был сволочью. А кого еще - твоего командира, Гладиатора? С тем учетом, что ты самолично несколько лет назад всадила пулю ему в лоб и даже не поморщилась, вряд ли. Или может, Зигзаг всему виной? Тот самый, который в итоге сдох от передоза. Ах, как же я мог забыть!
– выпрямившись и глядя Анне в глаза, ядовито произнес я.
– Эрик по прозвищу Пуля. Которого за глаза называли Рикошет, за то, что он умудрился рикошетом убрать нескольких клиентов. Ты, нарушая все разумные пределы, не будучи командиром, ослушалась приказа и, подставляя свой зад, спасала жизнь близкому тебе человеку! После чего в благодарность Эрик стал твоим помощником.
– Это что, ревность?
– удивленно воскликнула Анна.
– Нет. Мне плевать, кем для тебя был Пуля - любовником, братом, отцом. Да хоть самим Господом Богом. Я пытаюсь сказать, что нехрен указывать мне на то, какой я гипертрофированный идиот, будучи самой по уши в дерьме!
– запальчиво высказался я и поймал себя на мысли, что действительно ревную. Ревную к тому, кто был для меня другом, наставником и частью моей семьи. Ревную к Эрику, чью смерть до сих пор воспринимаю чертовски остро. Да, это ревность, и это для меня ново.
– Откуда ты знаешь такие подробности?
– поинтересовалась Анна.
– Наследственная черта, знать больше, чем положено, - необдуманно пошутил я. Осознание ревности в разы остудило мою злость. А еще я вспомнил.
– Анна, ответь, пожалуйста, почему ты вызвалась в мои помощники?
Клинок изучающе посмотрела на меня и через минуту пояснила:
– На последнем задании в качестве командира я необдуманно посвоевольничала, - я удивленно посмотрел на Анну, а она саркастично ответила.
– Это только тебе, не знаю, за какие заслуги, позволена такая блажь, а меня тактично предупредили, что командование мне не скоро доверят. И единственной возможностью не потерять авторитет для меня стала должность помощника.