За пригоршню баксов
Шрифт:
Наверное, все-таки уходит… У него машина…
– Скажи, чтобы к машинам его не подпускал!
– Потапыч! Машины прикрой!
– Понял!
Милицейский наряд подъехал к мотелю. Водитель-милиционер остался в машине, а сержант с лейтенантом, держа в руках «калашниковы», направились в здание.
Завидев их, из ресторана выглянул официант. Кричать он боялся. Только жестами и мимикой давал понять, что что-то случилось.
–
– Стреляют! – сдавленным шепотом ответил официант и ткнул пальцем куда-то вверх.
В этот момент из мотеля и выскочил Потапов. Возбужденный, в руке пистолет. Милиционеры одновременно клацнули затворами.
– Ложись! На землю!
Они изрешетили бы Потапова в несколько секунд, сделай он хоть одно неверное движение, но Потапов упал на асфальт. К нему подскочил сержант, выдернул из руки пистолет.
– Наверху мужчина, женщина и двое охранников! – быстро сказал Потапов, не поднимая головы. – Двадцать второй номер. Забаррикадировались. У охранников пистолеты. Разрешение на оружие у них есть. Охранное агентство «Барбакан». И там еще один. На этаже. У него ствол. Его опасайтесь.
С Потаповым разобрались быстро. Обыскали, проверили документы, оружие отобрали и оставили под присмотром милицейского водителя.
– Возьмите мою переговорку! – сказал Потапов милиционерам. – Свяжитесь с нашими в двадцать втором номере. Иначе наломаете дров, постреляете друг в друга!
Милиционеры поднялись на второй этаж. Разбитое окно в коридоре, россыпь стекольных осколков на полу. В противоположном конце коридора стол со светящейся настольной лампой, два бездвижных тела и стреляные пистолетные гильзы.
Прошли по коридору, стараясь ступать бесшумно. Те двое лежали как раз напротив двери двадцать второго номера. Лейтенант покосился на их оружие, но не прикоснулся к нему. Показал жестом своему коллеге, что дверь двадцать второго номера надо взять под прицел. Сам сместился, чтобы не попасть под пули, если вдруг из номера начнут стрелять. Он стоял спиной к двери двадцать первого номера. Сказал в переговорное устройство, которое им дал Потапов:
– Это лейтенант милиции Ильханов. Вы меня слышите?
В это время дверь за его спиной неслышно распахнулась, в затылок лейтенанту уперся ствол пистолета, и мужской голос произнес:
– Не двигаться! Буду стрелять! Я сотрудник охранного агентства «Барбакан». Моя фамилия Китайгородцев. Кто может подтвердить, что вы действительно из милиции?
Сержант был не под прицелом, но между ним и Китайгородцевым находился лейтенант, и он ничего не мог сделать.
– Пестряков может подтвердить, – медленно сказал лейтенант, с трудом двигая ставшими вдруг резиновыми губами. – Николай Константинович. Хозяин гостиницы.
– Он вас знает?
– Да.
– Хорошо, – сказал Китайгородцев. – Зови сюда хозяина.
Доставленный на второй этаж Пестряков, и без того напуганный происходящими в его мотеле событиями, в очередной раз испытал немалое потрясение, обнаружив бледного как полотно знакомого ему милицейского лейтенанта, которого один из постояльцев держал под
– Вы знаете этого человека? – спросил у него Китайгородцев.
– Это товарищ Ильханов, – быстро ответил хозяин мотеля. – Эльдар Джабраилович.
С такой скоростью произнес эти слова, будто от них зависела жизнь милицейского лейтенанта.
Только тогда Китайгородцев опустил оружие.
– Извините, – сказал он. – У нас тут неприятности. На моего клиента совершено нападение. Я просто вынужден соблюдать осторожность.
Телохранитель Китайгородцев:
Никогда и никому не доверять. Окружающий мир опасен. Люди делятся на хороших и плохих. Без полутонов. Плохих всегда больше. Потому что плохие все. Такова жизнь, увиденная глазами телохранителя. Неважно, во что одет человек. В милицейскую форму или в халат врача «Скорой помощи». Он для тебя заведомо не друг, а враг. Ты не знаешь, о чем он думает, и потому не можешь ему доверять. А значит, он представляет опасность для тебя и твоего клиента. Не счесть случаев, когда автомобиль потенциальной жертвы останавливали люди, одетые в милицейскую форму. Останавливали для того, чтобы убить. Я помню историю, когда охрана прозевала приближение киллеров, изображавших влюбленную парочку. В ноябре двухтысячного года убийца в облике бомжа расстрелял на проспекте Вернадского в Москве сотрудника одного из дочерних предприятий «Газпрома». Погибший, между прочим, занимал в своей фирме должность начальника службы безопасности.
Костюков был мертв. Выпущенная лже-Юшкиным пуля попала ему в грудь в области сердца, и он умер еще до того, как к нему пришла помощь. Зато его убийца еще дышал, но был очень плох. Китайгородцев склонился над ним, всмотрелся, а потом, распрямившись, сказал милицейскому лейтенанту:
– Конечно, можете вызвать врачей. Но он уже, похоже, не жилец.
Лейтенанта меньше всего волновал подстреленный Китайгородцевым преступник. Он уже знал о существовании третьего из этой компании – того, что уцелел, и в нем проснулся охотничий азарт.
– Значит, вас трое, – сказал лейтенант, обращаясь к Китайгородцеву. – И нас трое. Итого шесть человек. Надо взять.
Китайгородцев покачал головой.
– Ты что?! – взвился лейтенант. – Схлюздил?
– Мне нельзя, – сказал Китайгородцев. – По закону не положено.
– Какой закон? – поморщился лейтенант, у которого сейчас пытались отнять его будущую победу.
– Закон «О частной детективной и охранной деятельности». Там все написано. Можете почитать. Извините.
Китайгородцев вошел в номер, где его ожидали Марецкий и Патриция. Девушка до сих пор выглядела испуганной. Да и Марецкий был не лучше. Лицо серое. Морщины. Он будто постарел сразу лет на двадцать.
– Мы уезжаем, – сказал Китайгородцев. – Возвращаемся в Москву.
И речи не было о том, чтобы Марецкий участвовал в обсуждении этого вопроса. Эвакуация клиента. Слишком серьезная операция, и тут всегда только один распорядитель.
– Сергачев!
– Я!