За Путина, за победу!
Шрифт:
Восьмое. Президент, не замахиваясь на необходимость существования святой кудринской кубышки, говорит о неких пределах ее набивания и необходимости за рамками этих пределов инвестировать бюджетные доходы хотя бы в глобальные инфраструктурные проекты. О государственных проектах реиндустриализации пока речь не идет. Однако в тексте говорится о разрабатываемых программах развития приоритетных отраслей от электроники, производства новых материалов до сельского хозяйства.
Девятое. Президент говорит о перспективной государственной программе массового строительства доступного арендного жилья. Поскольку очевидно, что никакая самая льготная ипотека в среднесрочной перспективе подавляющему
Десятое. Это, казалось бы, дежурное упоминание воли к доведению до конечного результата постсоветской евразийской реинтеграции. В сегодняшнем контексте оно не выглядит дежурным, поскольку является прямым ответом на хамски жесткое поведение госсекретаря США Клинтон.
О том, что постсоветская реинтеграция является «советизацией», то есть прикрытием восстановления СССР, и Америка будет всеми силами этому противодействовать. Таким образом евразийский акцент Путина является прямым вызовом четко сформулированной американской политике в отношении России. На самом деле это констатация конфронтации со всеми выходящими отсюда последствиями. Можно только упомянуть давнее замечание Путина о том, что постсоветская реинтеграция является для нас безусловным приоритетом, прекрасно понимая, что она абсолютно неприемлема для наших американских «партнеров».
Путинское Послание можно назвать если не идеологическим, то во всяком случае предидеологическим, то есть содержащим в себе явный вектор и ясные рамки, отделяющие его от других известных у нас и в мире идеологических концептов. Также его можно назвать достаточно четко геополитически ориентированным - спасибо товарищу Клинтон за внесение предельной ясности в вопросы, до сих пор маскируемые дипломатической политкорректностью. Что является общепринятой претензией к замечательным текстам нашего президента, это некоторый дефицит обязывающей конкретики и, самое главное, недостаточная наглядность воплощения всего этого в жизнь (конечно же, речь не идет о многочисленных конкретных пунктах и предложениях, имеющих все-таки, как правило, весьма второстепенный, прикладной характер). Особенность нынешнего Послания в том, что оно императивно: с самого начала практически констатируется необходимость реализации всего нижеизложенного для сохранения страны как исторического субъекта. По сути, это ультиматум Путина, причем ультиматум самому себе. Этим не шутят. Да и шутить с нами, собственно, никто и не собирается.
Что касается конкретики, то всегда у нас, да и не только у нас, показателем конкретности намерений служил кадровый вопрос. Кадры решают все. В данном случае качество кадров управления и их мотивация. С чего, собственно, мы и начали. И почему мы сделали тему организации и мотивации управления главной темой нашего номера.
Стакан наполовину пуст или стакан наполовину полон? Когда речь идет о публичном выступлении политического лидера, абсолютно естественно ожидать, что он будет придерживаться последней трактовки. Притом что таковая никак не противоречит действительности. Вопрос в другом: почему этот стакан наполовину пуст, что это за пустая половина и какой пустотой она наполнена? Речь идет о государственной власти и идеологии, о том, что там, где идеология, только там и есть государственная власть. А там, где ее нет, действует пространство утопии - пустая половина стакана. То есть пространство скрытой власти, противостоящей государству. Наша политическая система, как точно определил Сергейцев, это компромисс между государством - институтом президентской власти - и олигархическим правлением.
Отсюда, из этой полупустоты, - все симптомы, отмечаемые нашими авторами. Это - необеспеченность устойчивого воспроизводства власти. И отсюда все эти, до сих пор никак недолеченные игры с «тандемом». Это сохраняющаяся конспиративность всей российской политики и конкретных политических решений, когда вполне логичные в рамках государственной идеологии действия вынужденно прячутся за политкорректными ширмами. Так, например, полный запрет на деятельность политических НКО, действующих на американские гранты, является вполне логичным ответом на преамбулу «акта Магнитского», в которой, по сути, декларируется намерение Соединенных Штатов финансировать свержение действующей власти в России. Однако этот идеологически абсолютно безупречный ответ вынужденно прикрывается нравственно уязвимой возней вокруг запрета американского усыновления.
Наша посткатастрофная элита - «полуолигархия» - тоже, безусловно, имеет свою идеологию. Как и положено, прикрытую утопией - «всеобщей представительной демократией». Эту тоталитарную идеологию можно назвать компрадорским олигархическим либерастизмом (политкорректное название: либеральный фундаментализм). И эта идеология, персонифицированная финансовыми властями и лично «конструктивным оппозиционером Кудриным», полностью определяет экономическую политику и экономический строй современной России.
У Путина есть идеология, безусловно (или протоидеология, поскольку «полуполной» идеологии не бывает). Это идеология суверенитета. И соответственно, желает он того или нет, идеология Империи, имперской идентичности. Поскольку никакого другого реального суверенитета, кроме имперского, в современном мире быть не может. Но идеология суверенитета жестко утыкается в пространство экономической политики, стратегически абсолютно компрадорской и жестко противостоящей любым попыткам самостоятельного развития. «Это не ваша часть стакана! И нечего туда соваться!» Именно поэтому у Путина нет и не может быть, при сохранении действующего властного компромисса, никакой самостоятельной экономической идеологии, а соответственно, и никакой идеологии развития и идеологии лидерства.
Вторая половина пути состоит в том, что такая идеология должна появиться и реализоваться в деятельности. Иначе первая половина будет бессмысленна и безрезультатна. В последнем Послании уже есть мягкий наезд на вторую половину стакана, можно сказать - намек. На ответственность финансовых властей, и ЦБ в первую очередь, за экономическое развитие и рабочие места. Это намек на госпрограмму массового строительства арендного жилья. На самом деле «намеками» вымощена дорога в ад. Вторжение идеологии суверенитета на поле экономической политики за границы действующего властного компромисса означает, по сути, революцию. А без нее, без слома этого компромисса, никакое развитие невозможно. Да и воспроизводство власти и самой страны невозможно. И всякие требования и надежды на спасительные перемены в экономической политике тщетны и беспредметны.