За речку
Шрифт:
Саша, не заметив иронии, обрадованно всплеснула руками:
– Правда? Ты не шутишь?
– Нет, не шучу. Давай обедать…
В отличие от прочих отделений управления дивизии в политотделе царили тишина и покой. Красная ковровая дорожка подчёркивала значимость происходящих здесь событий, а дубовые, ещё прусской работы двери, завершали торжественную картину партийной чистоты и непорочности. Я осторожно постучал в дверь с табличкой «Приёмная». Вежливый, но строгий женский
– Входите.
В просторной комнате с высокими арочными окнами за массивным столом сидела женщина лет сорока с классической причёской советской госслужащей из шестидесятых. Она внимательно посмотрела на меня и ровным, слегка приглушённым голосом сообщила:
– Сергей Владимирович освободится через восемь минут. Вы присаживайтесь к остальным товарищам и будьте готовы ответить на вопросы руководства.
У стены под портретами классиков научного коммунизма сидели приглашённые офицеры. Кивнув соратникам по событию, я аккуратно присел на свободный стул. Молодой майор осторожно повернул голову и шёпотом спросил:
– Ты видел нового Начпо? Нет? Я тоже не видел, говорят…
Майор не успел закончить фразу. Женщина сурово посмотрела в нашу сторону и негромко сказала:
– Товарищи коммунисты, не забывайте, где вы находитесь.
Мы одновременно кивнули и опустили глаза на ковёр. Дверь кабинета резко отворилась и на пороге появился невысокий подполковник с безликим и гладким лицом:
– Софья Львовна, давайте несколько поменяем планы. Я побеседую с каждым коммунистом индивидуально, в духе, так сказать, времени.
Инструктор политотдела поднялась из-за стола и с благоговением посмотрела на начальника:
– Хорошо, Сергей Владимирович. Пока вы будете беседовать, товарищи заполнят бланки заявлений на снятие с партийного учёта. Что бы время не тратить. Через два дня им надо будет прибыть в отдел для получения документов. Вы не возражаете?
Подполковник согласно кивнул:
– Отлично. Тогда и напутствовать будем, а сегодня обсудим личные просьбы, пожелания и проблемы. Это наша обязанность.
Время потеряло скорость. И хотя Начпо тратил на выяснение проблем каждого партийца не более пяти минут, ожидание затянулось. Я давно успел заполнить необходимые документы и героически боролся с зевотой. Наконец Софья Львовна взглянула сначала на опустевшие стулья, затем на меня и разрешила пройти в кабинет руководства:
– Проходите. И мой вам совет: говорите кратко, по существу. У Сергея Владимировича очень много работы.
Я пожал плечами, мол, каждому своё и постучав, приоткрыл массивные двери кабинета:
– Разрешите?
Начальник политотдела устало оторвал взгляд от листка бумаги:
– Да, заходите, присаживайтесь. Много ещё народу?
– Нет. Все уже ушли.
Подполковник повеселел:
– Ну вот и хорошо. До обеда управимся. Что там у вас?
Я передал начальству выписку из приказа и присел на стул, стоящий в торце длинного стола:
– У меня, ничего… Вот… предписание.
Сергей Владимирович бегло просмотрел документ и отложив его на край стола, откинулся на спинку кресла. Я старался поймать его взгляд, но взор Начпо упорно сверлил мой правый погон:
– Да… Партия и правительство доверило вам выполнение почётной задачи. Вы должны понимать, что командировка в состав ограниченного контингента советских войск, является почётным долгом коммуниста…
Ещё три минуты подполковник ровным и негромким голосом рассказывал мне об обязанностях члена партии, затем, очевидно устав и окончательно проголодавшись, решил подвести итог беседе:
– Есть просьбы, пожелания или что-то ещё? Если нет, то…
Я решил оттянуть наступление обеденного перерыва старшего товарища по партии и немного торопливо перебил его:
– Есть. Скорее просьба, чем пожелание.
Начальник удивлённо вскинул брови и впервые посмотрел мне в лицо:
– Да? Докладывайте.
От моей былой неуверенности не осталось и следа. Я почувствовал прилив моральных сил и задорной наглости:
– Будьте уверены, товарищ полковник, я, как коммунист, с честью и со всей ответственностью выполню задание партии. Просьба у меня небольшая: в соответствии с постановлением ЦК КПСС и Правительства обеспечить мою семью квартирой. Всё… Больше у меня проблем нет.
Безлико-гладкое лицо партработника слегка порозовело. Он привычно упёрся взглядом в правый погон и ровным тоном парировал:
– Всё верно, капитан, есть такое постановление. Но вы, как член нашей партии, должны учитывать временные трудности в обеспечении военнослужащих жильём. Резерв жилья безусловно есть, но он предусмотрен для особых случаев. Или у вас партбилет другого цвета? Шутка.
Я почувствовал глухое раздражение, но собрался и таким же ровным голосом ответил:
– Нет, партбилет у меня нужного цвета. И это не шутка. Я знаю про «временные» трудности, но если со мною что-нибудь случится, то моя семья останется без жилья.
Подполковник нахмурился. Бледные щеки стали наполняться красным цветом. Было видно, что он с трудом сдерживает гнев:
– Если с вами, капитан, «что-нибудь» случится, то я лично возьму на себя заботу о вашей семье. Это наша обязанность. – Прикрыв глаза, начальник дал понять, что моё время истекло.
Софья Львовна доброжелательно попрощалась со мной:
– Не забудьте, послезавтра вам надо быть здесь к двенадцати часам для получения открепительных документов и напутствия.