За роялем без слез, или я - детский педагог
Шрифт:
Для меня было чрезвычайно отрадно убедиться в том, что ученики, которых я выбирала самостоятельно и которые пробуждали во мне чисто человеческий интерес, как правило, достигали больших успехов.
В процедуре приема в музыкальную школу меня всегда поражал еще один момент. «Не прошел» на фортепиано — предлагают виолончель, скрипку, арфу, гобой. Часто ученик вообще не слышал, как звучит арфа или гобой. Но взрослые решают за него и без него.
Конечно, можно проводить распределение, предварительно познакомив учеников с разными инструментами. Например, в школу, где учился мой сын, приглашали музыкантов, которые за ширмой играли на каком–либо инструменте, а дети отгадывали по звуку, какой инструмент звучит — виолончель или контрабас, мандолина или балалайка, фагот или
Для того чтобы порекомендовать ребенку тот или иной инструмент, педагогу необходимо время. Иногда я советую ученикам перейти на другой инструмент. Это не только благотворный шаг для некоторых из них, но и прекрасная возможность раскрыть свой талант. Желание родителей, чтобы их дети обучались только игре на фортепиано, фактически перекрывает им возможность реализовать свои задатки и закрывает путь для рождения талантливых скрипачей, виолончелистов, кларнетистов и пр.
Для того чтобы преодолеть существующие недостатки в системе отбора и приема детей в музыкальные школы, о которых я написала выше, по–моему, необходимо изменить сам подход к начальному музыкальному образованию. И начинать реформу надо с самого раннего этапа — с детских садов. Создание дошкольных групп в стенах музыкальных школ должно быть вторичным этапом. Первоочередное назначение музыкальных школ — содействовать организации музыкальных занятий в детских садах. Мы знаем, к чему сводятся сплошь и рядом такие занятия — прежде всего к подготовке праздников для родителей. Хотя именно в детсадовском возрасте наилучшим образом можно закладывать основы музыкального образования, выявлять и развивать способности у детей.
Все дети, независимо от чьего бы то ни было желания, непременно учатся читать, писать, считать. Почему же всех их не обучать в детских садах элементарной нотной грамоте? Почему не познакомить их хотя бы с тем материалом, который мои ученики проходят в доигровой период? Это ведь совсем не трудно!
Мне возражают: при недостатке разнообразных игрушек и пособий это сложно организовать. Но это не оправдание — главная причина лежит в косности и нежелании взрослых сделать несколько нужных шагов навстречу ребенку. Сегодня имеется столько разнообразных музыкальных игр и пособий! Почему бы педагогам–музыкантам не приступить к групповым занятиям с самыми маленькими детьми? Сколько талантов можно было бы раскрыть!
Представьте, что дети, приходя из детского сада, начинают взахлеб рассказывать родителям о цветных нотках, о Вороне–кварте. Или, разглядывая новое платье мамы, вдруг узнают в сочетании красок секунду или септиму. Или сольфеджируют тему из симфонии Гайдна… Подумайте, сколько радости испытали бы родители, сколько признательности было бы в их отношении к детскому саду, к педагогу. Мне кажется, что педагогов из музыкальных школ нужно приглашать в детские сады — пусть каждый из них выбирает в свой класс детей, прошедших подготовительный, доигровой период. Проведение открытых уроков для педагогов было бы вполне адекватной заменой вступительных школьных экзаменов. Некоторые дети могут быть уже в четыре года зачислены в школу, другие — в пять или шесть лет. В течение двух–трех лет малыши, занимаясь музыкой в детских садах, могут находиться под постоянным наблюдением педагогов музыкальных школ. В результате последним будет несложно определить тот момент, когда конкретный ребенок уже вполне будет готов к индивидуальному обучению.
Мне кажется, что предлагаемая мной система отбора детей в музыкальные школы из детских садов могла бы решить много серьезных проблем. Размышляя об этом, я мечтала иногда о том, чтобы меня пригласили работать в детский сад. Грустно и горько осознавать, что мои грезы о всеобщем музыкальном образовании детей пока так и не осуществились.
ПЕДАГОГ-МУЗЫКОТЕРАПЕВТ
Приступая к этой главе книги, я должна сознаться: рассказывать о своем опыте работы с проблемными учениками чрезвычайно тяжело. При моей трепетной любви к детям я отношусь
Каждому ребенку педагог отдает много сил и теплоту своей души. Но проблемный ребенок — это во сто крат больший труд, огромные затраты энергии — физической, психической, душевной.
На протяжении многих лет я принимала в свой класс самых разных учеников. Более того, если передо мной стояла дилемма: кого взять — одаренного ребенка или ребенка с какими–то сложностями, преимущество отдавалось второму. Почему? Потому что одаренного ребенка с радостью возьмет любой педагог. Ребенка с проблемами — почти наверняка никто.
Как я уже говорила, моя заветная мечта — учить музыке всех детей. Всех без исключения. Именно поэтому я считаю очень важным рассказать о моем опыте работы с нелегкими учениками. К сожалению, с каждым годом их становится все больше и больше. Конечно, было бы замечательно, если бы в будущем эти страницы оказались ненужными. Но, видимо, еще очень долго они останутся актуальными.
Правильный педагогический подход к разным группам детей возможен только на основе тщательного и глубокого анализа их особенностей. В общих чертах метод моей работы приемлем для любой категории учеников. Более одаренные быстрее проходят многие этапы, менее одаренные — чуть медленнее. Но проблемные дети ставят меня перед необходимостью в каждом конкретном случае тщательно подходить к выбору приемов обучения, их последовательности и пр. И я бываю бесконечно счастлива, если в конце концов нам вместе удается преодолеть казавшиеся непреодолимыми трудности.
Педагог может долгое время даже не догадываться, что имеет дело с проблемным ребенком, и только по его игре вдруг почувствует, что у ученика существуют те или иные трудности. В чем их истоки — вот вопрос, на который необходимо найти ответ. Вдумчивый и внимательный учитель со временем обязательно его находит. Причиной могут быть различные детские заболевания, подчас скрытые от педагогов: наследственные болезни, последствия родовых травм или перенесенных инфекций. Существенно затрудняет процесс обучения патология вестибулярного аппарата, костно–мышечной системы и др. Это больные дети. О них рассказывается в разделе «Музыка и здоровье».
К сожалению, вынуждена сказать, что при великом множестве причин отклонений каждая из них как бы тянет за собой другие. Проблемный ребенок — это сложная комбинация разных «болевых точек». Как подойти к нему? Как помочь преодолеть трудности? Как избавить от комплексов, которые неизбежно возникают на фоне успехов других учеников? Я глубоко уверена в том, что музыка способна лечить ребенка и стимулировать его развитие. Детский педагог — всегда в той или иной степени врач, музыкотерапевт.
МУЗЫКА И ЗДОРОВЬЕ
В моей педагогической практике, к сожалению, редко доводилось встречаться с абсолютно здоровыми детьми. Но был особый период, когда я совмещала основную работу с достаточно обширной частной практикой. Тогда среди моих частных учеников были в основном дети, которых по тем или иным причинам не приняли в музыкальные учебные заведения. В это время я и приобрела обширный опыт работы с проблемными детьми.
Каждый раз в зависимости от того, в какой степени была выражена патология, приходилось решать — можно ли занятиями музыкой попытаться восстановить или нормализовать здоровье ребенка, какие способы для этого лучше применить, как видоизменить учебный процесс. Именно тогда мне стало понятно, как важно своевременно познакомиться со всеми подробностями индивидуального развития ребенка, чтобы избежать множества ошибок. Я убедилась, что совершенно независимо от состояния здоровья ребенка работу по организации пианистического аппарата надо начинать с крупных мышц, так как мелкие движения пальцев могут привести к возникновению общего мышечного напряжения. Работая с крупными мышцами, можно снять большинство зажимов, спазмов, судорожных явлений в мелких мышцах.