За широкой улыбкой
Шрифт:
Но недолго счастье было. Дверь распахнулась - и без стука буквально ввалилось несколько мужчин: причем в верхней одежде и в обуви. Девки вмиг (обученные) вскочили с лав и гуськом, погоняя одна другую, потащились в парилку. Схватили и меня за руки.
Не сопротивляюсь, но в ужасе смотрю на Ерёмова…
Кивает мне с виноватым видом.
– В душевой посиди, - читаю по губам.
…
Но какая душевая, когда целая орава развеселых девиц? Буквально
Тотчас сбросили с себя полотенца, простыни – и развалились на скамейках.
Теснюсь в углу и я.
– Раздевайся, - хохочет одна из девушек, попытка проявить напор, но моя резкость тут же ее останавливает. Скривилась – но подчинилась. Вернулась на свое место обратно.
– А ты, - вдруг отозвалась другая, - от кого?
– В смысле?
– Дура, - хохочет та, которую я «поддела» с балериной тогда. – Она не по этой части.
– А-а, - ведет щекастая. – А то я думаю, какое-то незнакомое лицо. Да еще и… Ереме – калеку?
– Ты че, больная? – вступается (на удивление) та же.
Поежилась я, прячу смущенно взгляд.
– Не ну, а что? Сами не видите? Ниже шеи – места живого нет, - пожимает плечами. – Ну, если она – ущербная, что я сделаю?
Резко встаю, шаг ближе. Глаза в глаза (напряглась «защитница», не то за меня, не то за нее):
– Я-то, может, и изуродована, …но никак не ущербна, в отличие от тебя, не имеющей мозга.
Резвый разворот – и пошагала на выход.
Глубокий, свободный вдох – подойти к душу. Включить воду на полную катушку. Присесть рядом на скамью, бесцельный взгляд пред собой.
– Ты прости ее, - вдруг послышалось сзади. Шаги ближе. – Она, и вправду, дура.
Поднимаю глаза.
Та самая «защитница». Надо же?
Смущенно улыбаюсь.
– Спасибо, что вступилась.
Хмыкнула девушка:
– Да брось ты. Любой бы так поступил…
Невольно ехидно рассмеялась я (вновь взорвавшись от злости):
– Ну да, я же – калека.
– Нет, - вполне серьезно, спокойно ответила та, присела около. – Не калека, а новенькая… во всем этом балагане. Особенно эти «временные» напрягают. Сегодня есть – завтра нет, а впечатления от них остаются надолго. Дольше даже, чем у самих парней. И это – факт.
Смеется. Не выдерживаю – и тоже поддаюсь на ее настроение: улыбаюсь. Короткое движение – и учтиво закручиваю кран. Вновь уставиться на «новоиспеченную подругу».
– Я, кстати, - внезапно протянула мне руку она, - Елена.
– Тамара, - и только я, было, хотела пожать ладонь в ответ, как дверь распахнулась – завалился один из молодых людей и радостно вскрикнул:
– Де-воч-ки! А мы по вам уже соскучились!
Завизжали, захихикали враз счастливо барышни, тут же вскакивая с мест.
Улыбается и моя «защитница»:
– Пошли?
Киваю одобрительно головой.
Только встали, подались на выход, как тотчас к нам ворвался Еремов, едва не сбив нас с ног - невольно попятились.
– Идешь? – кинул мне, растерянно заметав взгляд то на меня, то на мою «соседку».
– Иду… - неуверенно шепотом.
Живо ухватил за руку и едва не силой повел, поволочил за собой.
Не могу понять, что не так.
Но секунды – и вот оно, прозрение. Новоприбывшие гости, да плюс еще, видимо, несколько – и всё: мест на всех не хватает. Но было бы желание, а решение всегда найдется: раззадоренные такими нескромными возможностями, вмиг парни хватают своих девиц и усаживают себе на колени.
Та же участь… постигла и меня. Попытка сопротивляться, отстоять свою честь, но Еремов даже не замечает. Силой принуждает замереть в его объятиях – и уже за разговорами, мыслями уходит куда-то далеко.
И всё бы ничего, и ко всему можно было бы привыкнуть, если бы это его «забытье» и «увлечение болтовней» не переходило все границы: то погладит меня по бедру, то сильнее сожмет за талию, то непременно под моей грудью нужно начать расчленять свой мандарин.
– Ты специально? – не выдерживаю и оборачиваюсь. Глаза в глаза, а лица невольно так близко, что уже даже о приличии сложно говорить.
– Что? – добродушно улыбается.
– Хватит меня лапать, - рычу тихо на ухо.
Взгляд в глаза. Смеется:
– Я не лапаю. Почисть лучше мне рыбку.
– Какую, нахрен, рыбку? – злобно возмущаюсь.
Не сбавляет улыбку:
– Ну, вон, та, что около Коляна.
– Не знаю, ни где твой Колян, ни где твоя рыбка! – бурчу.
– Я почищу! – внезапно вклинивается в наш разговор девушка, сидящая по соседству (одна, на лавке; и да, ей место нашлось).
Метнула я на нее злобный взгляд. Нервно сглотнула та слюну – но не отступила.
А этот только и потешался, ой, как вкушал мою невольную, неожиданную ревность.
Идиотизм. Отворачиваюсь. Делаю вид, что меня это вообще никак не заботит. Плевать.
Даже когда она начала кормить его с рук. Даже когда начал он ей шутки травить, а она -добросердечно заливаться, угорать над ними.
Глубокий вдох. Попытка резко встать, однако тотчас Еремов вмиг хватает меня за бедра (невольно, или нарочно) нырнув под простыню. Силой усаживает обратно.
– Отпусти! – пытаюсь выкрутиться, отбиться от него.
– Ты что, в белье? – игриво шепчет, а сам, словно не понимает, что я уже в бешенстве, что не шучу.
– ОТПУСТИ! – яростно, нарочно причиняя боль.
Поддается. Однако весь этот переполох задел всю тесную компанию – пришлось встать и соседям, чтоб я отчаянно выбралась из кучи.
Заторопился и Григорий.
– Ты чего?
Врываюсь в раздевалку. Покорно следует за мной. Закрывает дверь (щелкнул замок).
Разворачиваюсь к нему лицом:
– Хватит цирка! Я – домой.