За широкой улыбкой
Шрифт:
– Ой, ты как всегда! Между прочим, мне больше не до тебя!
– Ну, и слава Богу! А то я уже переживать стала!
– Ох, ох! – паясничает. Но буквально секунды – и тотчас насупился от раздражения: – КОРОЧЕ! – и вновь взмах руки, - вы меня вообще сбили! Не за тем я пришел! Фирсов, одевайся! Опять труп!
– В смысле? – оторопели мы оба. Ошарашенные взгляды на товарища.
– В прямом! И опять почерк Евсеева!
– Так он же за решеткой, - растерянно шепчет Макс.
– Вот именно! – качает головой Грановский. – Хренак – и всё: выпускайте героя, он здесь ни при
– Короче, куртку в зубы – и поехали. У нас еще есть время. Пока туда-сюда, бумажная волокита, ребята его придержат. Балашова, ты с нами?
***
– Ну, что скажешь? – скривился Андрей.
Грызу ногти от нервов. Осматриваю землю вокруг. Присела.
– Че молчишь? ОН? – рявкнул на меня Грановский.
Оборачиваюсь:
– Не знаю… - растеряно.
– Ну, приехали! Фирсов, а ты что думаешь?
– Это вы тут специалисты по этому ублюдку, я другое смотрю.
– Ну да, ну да… Биг босс – большие идеи. Мелочью не торгует! Том, - тихо позвал, приблизившись ко мне: уже оба сидим на корточках рядом с девушкой.
– А? – оборачиваюсь к нему.
– Ну, что ты, как ты?
Печально ухмыляюсь (эх, не ожидала такой доброты и искренности от него, по крайней мере, не так скоро):
– Да живу пока…
– Ты это, - морщится, подбирая слова, - не отчаивайся. Засадим мы его: и одного, и другого, - кивает головой. – Эти твари поплатятся, кто бы, и почему бы не творили такое.
Благодарно улыбаюсь, невольно краснея:
– Спасибо. А ты как?
– А? Да как?
– смутился; пристыжено рассмеялся. Взгляд около, а затем в глаза: – Женат, двое детей.
– Двое? – радушно удивилась.
– Ага. Пацаны. Погодки. Сам охренел, когда узнал, что опять беременна. Но я рад. Ни капли не жалею.
– Молодец! – искренне. – Поздравляю! А Фирсов?
– Что? – вздернул бровями.
– Как Марина? Дети есть?
– Да они там… то всё расходились, то сходились. Не знаю, не вникал. Но дочь нажили. Вот в школу в том или в этом году пошла.
– Ясно…
– А ты? Что там твой?
– Да мы почти сразу и развелись.
– В смысле? – оторопел, едва чуть не упав на землю – пошатнулся.
Иронично улыбаюсь сама над собой:
– А что? Кому нужна калека? Да еще и… «на всю голову е****тая», - невольно цитирую.
Вздернул бровями:
– Нормальному мужику и такая баба сойдет, если до этого он сам её в жены выбрал. А то что получается? Пока конфетка – пока и жую? Или что? Вот меня бы так разбомбили, как тебя, - и жена бы ушла? Да нахрен она тогда мне б вообще такая сдалась, даже сейчас?
Поджимаю губы.
– Там всё не так просто было… Я действительно его достала.
– Ты всех тогда достала. И что? Мразь он! И нечего тут оправдывать его. Ясно?
– Давай лучше о деле думать, - от неловкости улыбаюсь. – А то уже, воистину, холодно очень стало, да и Евсеева скоро отпустят.
– Ох, этот Евсеев, - бесцельный взгляд пред собой, ухмыляется смущенно Андрей. – Он уже мне самому пару раз снился.
– Да ладно? – не сдержалась от смеха.
– Ага… - задумчиво. Шумный вздох. – Ты это, Том, прости нас…
– За что?
– удивилась я. Глаза в глаза.
– За то, что тогда не успели… Эти гады раньше нас приехали, и так вцепились в этого ублюдка, что мы уже ничего не смогли с ним поделать. А так бы еще тогда со всем покончили. И не было бы уже ничего всего этого. И девки бы были живы, наверняка…
– Эй, романтики! – послышался где-то сбоку грозный голос Фирсова. – Хватит ностальгировать! Народ нервничает. Изучайте скорей – да поедем!
– Слушай, - игнорирую я, обращаясь к Грановскому. – Ты в голову-то не бери. Он даже в колонии выжил, а говорили – невозможно. Всё возможно. У него – всё возможно. А этих девушек – и не он убил, сам видишь. А какой-то, с*ка, подражатель. Не знаю… И вроде старается же, но и, вместе с тем, словно не дожимает нарочно идеал. Что-то в этом не так. И надо понять что. Вряд ли это – неумение или отсутствие усердия. Да, Евсеев уникален, и он - явно фанатик, сдвинутый на всём этом, а не только на перфекционизме, хоть и утверждает экспертиза в обратном. Но тут: ладно, один промах, ну, два. Ладно, много, но связью. А то штрихами, осколками.
– Выборочно?
– Выборочно. А еще, - ныряю в карман, достаю оттуда резиновые перчатки (ранее врученные экспертами) и натягиваю быстро на руки.
– Смотри, вот застывшая грязь, спасибо очередному морозу, и она явно…
***
Осмотреть бедную, опять зверски изувеченную, измученную до смерти, девушку; оглядеть место преступления в целом; найти путь, откуда и куда мог ехать автомобиль, в котором привезли тело, дабы затем выбросить в людном месте…
В общем, всё как всегда. Ничего нового. Увы, ничего нового. Никаких толковых, кричащих зацепок. Лишь догадки и намеки. Предположения…
Замереть около автомобиля Макса. Фирсов с Грановским сплотились с остальными ребятами – и давай курить: на дорожку.
Идиотический ритуал.
Взгляд около. Пройтись немного туда-сюда, лишь бы не дышать этим вонючим дымом.
– Оба! – послышался голос Андрюхи. – Опять пятница – и опять Ерёмов вместе со своими шавками развлекается.
Мигом оборачиваюсь в ту сторону, куда все устремили взгляды: через сквер, через проезжую часть, рядом с пиццерией – «баня-сауна». Около входа целый таксопарк дорогих джипов. На лестнице - ублюдки. Курят. Что-то рассказывают друг другу, активно жестикулируя, травят шутки, отчего тотчас все ржут, словно кони.
Скривился Фирсов и тут же сплюнул на землю.
– Фу, б****, как же он меня бесит. Когда, с*ка, он уже задавится? А то всё к нему не подберешься, не подступишься никак. Изворотливый, как глист вонючий. Как не копни – тут же его треклятый адвокат из него святошу делает.
Виновато опускаю голову, нервически сглотнув слюну.
– Да ничего, - отзывается Грановский. – Задавится. Сами хорошо друг друга шмаляют – это уж у них не отнять. Молодцы, ребята.
Украдкой метаю взор на Ерёмова. И, гад, словно учуял. Вновь учуял. Взгляды сцепились, полностью обличая меня. Мигом делаю разворот – прячу очи от стыда и ужаса.