За сто миллиардов лет до Большого Взрыва
Шрифт:
– Кто такие рудокопы?
– Каторжане, сосланные из империи за совершенные ими злодеяния.
Ого, почти четкая юридическая формулировка. Не так прост этот Мальен, как может показаться на первый взгляд. Надо держать с ним ухо востро. Не зря он является старейшиной большого поселения.
– Они добывают руду?
– Да, у самого подножья гор.
– Много ли их?
– Не знаю, я там не был.
Вот домосед чертов! Где же он бывал?
– А что они добывают?
Здесь Мальен запнулся, подбирая ответ. Наверное, конкретное название руды ему было неизвестно, и он силился объяснить
– Они достают из горы денежную руду, — наконец сообщил он.
– Денежную руду?
– Ну, да. Из чего в империи делают деньги. Я сейчас покажу.
Он залез за пазуху и выудил оттуда, что–то типа кисета для табака, горлышко которого затягивалось шнурком.
– Вот, – шнурок был растянут, и на его широкую ладонь лег блестящий круглый шарик, величиной с горошину.
– Можно посмотреть?
Мальен кивнул головой и протянул ладонь ко мне. Шарик, как шарик, чистая медь без всяких там обозначений и клейм.
– Это деньги?
– Да. Это один фарг.
– А какие еще есть деньги?
– Ларги и дарги.
– Можешь показать?
– Покажу.
Мальен довольно долго рылся в своем кошеле, пока не выудил шарик, отличный от первого серебристым блеском.
– Это ларг, — гордо сказал он, — за два ларга можно купить очень хорошую джалму.
Так, производное от этого слова я уже слышал – джалмин. То есть прочный материал, который, якобы, невозможно порвать и из которого сделан пояс. Что за джалма такая? Отрез ткани, что ли? Ладно, оставим на потом. Это было явно серебро и, судя по блеску, очень высокой пробы.
– А дарг?
Здесь Мальен замялся. Видно деньга была дорогущая, и он не очень хотел показывать ее посторонним.
– Здесь его нет. Это редкость в наших краях. У меня только одна такая монета, она спрятана. Сейчас я ее принесу.
С этими словами он скрылся во второй комнате. Все же он мне доверяет, я еще раз в этом убедился. Отсутствовал старейшина довольно долго, и я успел продумать последовательность других, интересующих меня вопросов.
– Вот дарг! – Мальен показал мне его издали, держа шарик двумя пальцами руки.
В руки он мне его так не дал, но я и не настаивал. По характерному тускловато–желтоватому блеску было ясно, что это золото. Он быстро унес его назад, и я, видя, что некоторые откровения на эту ему неприятны постарался быстро сменить тему, выяснив лишь основы тутошней денежной системы. Она оказалась несложной: десять фаргов равнялись одному ларгу, а десять ларгов – одному даргу. Вот и все. Красотища, никаких тебе пенсов и фунтов. И рай для фальшивомонетчиков. Подделать такие монеты можно без всяких технических премудростей и сложной аппаратуры. По степени защиты своей валюты можно судить об уровне цивилизации государства. Получалась картина полной отсталости. М–да.
– А, что твой сын искал в лесу?
– Заросли светляков, некоторые уже пора заменить, — но здесь Мальен вдруг забеспокоился, подошел к входной двери и открыл ее.
Он долго вслушивался и куда–то всматривался. На лице его появились признаки беспокойства.
– Дневное светило уже садится, — это было сказано с тревогой, — а сына все нет.
– Это неблизкий путь, — успокаивающе заметил я.
– Лес же рядом. А ты точно убил дзурга? Может, ты его просто оглушил? – от этого предположения у него даже сорвался голос.
– Он мертв и…, — начал я, но продолжения не потребовалось.
Снаружи донесся неясный шум и возбужденные крики людей. Мальен выскользнул на улицу, и я вышел вслед за ним.
Это было впечатляющее зрелище. Четверо аборигенов тащили на нескольких скрещенных стволах кустарника громадную тушу убитого зверя. Двое, вооруженные копьями, шли вслед за ними. А впереди гордо шествовал Аллок со своим луком, как будто это именно он уложил страшного хищника. Народ повылазил из своих хибар и бурно выражал свой восторг ликующими криками. Тушу сбросили под ноги Мальену, а возле его трактира собралась целая толпа. На меня внимания почти не обращали. Каждый норовил подергать дзурга за его густую щетинистую шерсть и издать ликующий победный клич. А в толпе шел оживленный спор, чем именно был убит зверь. Все сходились на копьях, но ран обнаружить не могли. Вопрос об авторе победы почему–то не стоял вообще, но меня это мало трогало. Глядя на свирепо оскаленную треугольную морду, я и сам не верил в то, что это страшилище было убито мной.
Импровизированный митинг закончился массовым распитием эля в трактире. Тилна и Эмата едва успевали разносить кружки с пенящимся зельем и тарелочки с сушеной снедью.
Глава четвертая. Кое–что о ярусах
Проснулся я в несколько разбитом состоянии, что объяснялось плохим сном, ввиду отсутствия привычных атрибутов кровати. Ложем служил известняковый топчан, а из постельных принадлежностей наличествовала лишь тощая циновка. Все тот же загадочный джалмин, который различается здесь лишь по толщине, и все тот же кошмарный слоновий цвет. Ни подушек, ни одеяла. Впрочем, спать было не холодно, только жестко, а под голову я положил руки. Свет на ночь выключить не удалось – светильник, такой же, как и трактирные, не имел ни проводов, ни розетки, ни выключателя.
Побаливало почему–то бедро, я протянул руку, чтобы помассировать ноющий участок мышцы и наткнулся на нечто твердое лежащее в одном из многочисленных карманов комбинезона. Это была крохотная зажигалка. Она и являлась источником боли, всю ночь я прижимал ее бедром к твердой поверхности топчана. Эта зажигалка была моим спутником в долгих и непростых странствиях в горах Пакистана. Удивительно, как она завалялась, и ее никто не заметил при осмотре моей одежды. Брать с собой, на чужую планету, земные предметы, за исключением одежды и обуви, было запрещено. Но раз уж она есть, то пригодится, может, кому–нибудь подарю.
Тот темный проем, из глубины которого вчера поблескивали глаза двух женщин, вел в просторную трактирную кухню. Кухонное помещение было заставлено чанами и бочками различных размеров, а стенки занимали полки с разнообразной посудой. Никакой печи не было и в помине.
— Должно быть, они разводят огонь прямо на улице из соображений противопожарной безопасности, — решил я и, как оказалось, ошибся.
Дом старейшины примыкал к трактиру и соединялся с кухней узким и низким лазом. Судя по тому, что мне была предоставлена, пусть и крохотная, но отдельная комнатка, помещений в нем хватало.