За сто миллиардов лет до Большого Взрыва
Шрифт:
— Вы не уйдете отсюда, пока не заплатите! – урчащим голосом хищника, сцапавшего вожделенную добычу, кричал толстяк, брызгая во все стороны слюной.
— Как же я заплачу, если у меня украли деньги? – худощавый нервно озирался вокруг, ища поддержки, но не находил ее.
Все присутствующие молча наблюдали за разворачивающейся сценой и никак ее не комментировали. Я сделал несколько шагов вперед и оказался неподалеку от эпицентра событий.
— Мне плевать на это! Платите и тогда можете идти куда пожелаете, хоть домой, хоть
Юморист из него был никакой, тоже мне «bel esprit»* нашелся, однако его здоровенные поварята угодливо захихикали и угрожающе приподняли свои вертела.
— Вот, смотрите, — дворянин протягивал обрывки ремешков от кошеля, выставляя их на всеобщее обозрение, — у меня были деньги, но кто–то срезал мой кошелек…
— Не хотите ли вы сказать, что это моих рук дело? – хозяин трактира откровенно глумился над своей жертвой.
— Нет. Но здесь был вор и…
— Где же он? Что–то я его не вижу, — и трактирщик сделал вид, что заглядывает под столик, — а, вот, то что досточтимый тье набил свое брюхо и собирается уйти, не заплатив – это видят все. Я сейчас сдам вас страже.
— Я зайду завтра отобедать и заплачу, заодно, и за сегодняшний обед, — предложил дворянин.
— Нет, благородный тье, завтра вас заберут в армию, а послезавтра убьют солдаты герцога и плакали мои денежки.
— Я схожу домой сейчас и принесу денег.
— Он сходит домой и будет таков! – громогласно объявил толстяк и воздел руки к потолку, — а я останусь в убытке.
— Я готов вам дать слово тье!
— Он даст мне слово…, — трактирщик криво ухмыльнулся, от чего его расплывшаяся рожа приобрела еже более глумливый вид, — и куда я его засуну – в карман положу?
Это было уже чересчур. Честное слово дворянина было здесь более чем клятвой и исполнялось неукоснительно и любой ценой. Рука худощавого рванулась к мечу.
Что за дела? Какой–то хам, обычная трактирная крыса, издевается над представителем дворянского сословия! Пора вмешаться.
— А ну, оставьте его в покое! – я шагнул вперед и оказался почти между противоборствующими сторонами.
bel esprit – остряк (франц.)
Физическая мощь включилась на полную катушку, и я готов был ее использовать, негодуя на хамское поведения трактирного торгаша.
— Вам то, что до этого, — хозяин лениво покосился на меня, как на надоедливого комара, — ищете себе неприятности, уважаемый тье?
— Неприятности ищешь ты! Смотри, как бы я не отрезал твои уши! – и я выразительно покосился на свой меч.
— Да это дебош в общественном месте и угроза физическим воздействием.., — просипел тот фальцетом, немного отступая назад.
Интересно, откуда трактирной крысе знать такие юридические заковырки? И я сделал еще один шаг вперед, оттирая его от незадачливого неплательщика за обед.
Трактирщик мотнул головой в мою сторону своим подручным:
— Придержите–ка этого горлопана, пока я пошлю за стражей.
Дюжие поварята дружно положили свои вертела на столик и бросились на меня, намереваясь вцепиться в мои руки. Как бы не так! Изящным обходным движением я оставил их за своей спиной, а затем развернулся и вцепился пальцами в их заплывшие жиром загривки. Их головы резко изменили свое поступательное движение вперед и легли на встречные курсы. Мгновение и глухой бильярдный стук засвидетельствовал их скорую встречу. Я прислонил их спинами друг к другу и аккуратно опустил на пол.
— Вы за это ответите! – и без того круглые глаза трактирщика стремились вылезти за свои орбиты, — имперский суд и тюрьма вам уже обеспечены, и я лично…
Он – лично? Да кто он такой! Я сцапал хозяина за ворот и одной рукой взметнул эту жирную тушу к потолку.
— Как ты смеешь угрожать благородному тье? – взревел я.
Посетители трактира стали испуганно жаться к стенам. Дворянин, за которого я вступился тоже стоял, ни жив, ни мертв, что–то шепча побелевшими губами.
— Я сейчас за стражей пошлю, — задушено пискнул толстяк, суматошно болтая в воздухе толстыми короткими ножками, — неуплата и дебош, причинение увечий…
— Вот я тебя самого им и сдам! – загремел я и опустил его на пол.
По–моему, он все–таки притих и смотрел на меня уже испуганными выпученными глазами. Похоже, он не знал, что предпринять. Раз задиристый пришелец орет и буянит, значит, имеет право – читалось на его ошеломленном лице по поводу моей персоны.
— А меня за что? Я всего лишь требовал причитающиеся мне деньги и…
— За то, что допускаешь всяких воришек в свое заведение, и они крадут кошельки у благородных тье.
И пока он переваривал эту мою инициативу, я грозно добавил:
— Еще и обэпников на тебя напущу – пусть–ка пошарят, как следует, в твоих погребах!
Конечно, он и слышать о такой службе, как ОБЭП, нигде не мог, но перспектива, что какие–то контролеры начнут копаться в его запасах, его явно напугала. Неизвестное всегда страшит больше. А, может, у них в империи что–то и было вроде санстанции, а уж эти молодцы найдут живых тараканов даже в морозильниках, при температуре минус семьдесят градусов. Любой торгаш знает, что за ним водятся всякие грешки, стоит их только хорошенько поискать.
— Я просто хотел, чтобы мне заплатили, — повторил трактирщик, явно идя на попятную.
— Не волнуйся, я тебе за все заплачу, — заверил его я, — а теперь притащи нам сюда пару бутылок приличного вина и по куску хорошего жареного мяса.
Обещание оплатить все причиненные убытки, да еще и последовавший дорогой заказ окончательно умиротворили трактирщика, и он удалился в свои закрома.
— А это вам, — купите себе по пластинке льда, чтобы не вскочили шишки на лбу, — я великодушно швырнул серебряный ларг очумелым от столкновения подручным хозяина.