За тайнами Плутона
Шрифт:
Выпускные экзамены уже начались. Желаю Вам полного успеха в них.
С сердечным приветом - В. Обручев".
И, наконец, третье письмо - отрывок из него:
"...Вы любезно дали мне отзыв о ней и строго высказались, что она не заслуживает помощи, так как комсомолке это не прилично, не соответствует ее званию. И все-таки я ей послал небольшую сумму на оплату дороги; мне было жаль, что она три года уже не могла посетить своих родных, не имея на это средств..."
Бывало, конечно, что
Обручева.
Некий И. М.
– назовем его так - написал Владимиру Афанасьевичу
первое письмо еще пионером. Потом - второе, третье, десятое... Потом,
став студентом, попросил денег на покупку приемника. Вслед за этим на
лечение, на поездку в Карловы Вары. А после кончины Владимира
Афанасьевича пришел просить денег у родственников и очень обиделся,
получив отказ:
– Владимир Афанасьевич всегда давал...
В детстве И. М. писал - я знаю, что стану известным, что стану
великим... А после кончины немало сделавшего для него человека продал
в архив его письма. Не отдал, а продал по сходной цене. Так они и
хранятся в архиве, эти проданные письма: "Дорогой И...."
К счастью, это только исключение. Наверное, чаще все-таки уроки
доброты не проходят бесследно. И три года спустя Владимир Афанасьевич
с удовлетворением писал:
"Студентка из Иванова, которой я помог съездить на лето в
Сибирь, писала мне и хотела вернуть деньги. В ответ я просил ее
послать их одной нуждающейся на Кавказе..."
В 1950 году В. А. Обручеву была вторично присуждена Сталинская
премия 1-й степени - на этот раз за труд "История геологического
исследования Сибири" в пяти томах. В 1953 году он был награжден
орденом Ленина за выслугу лет, а затем еще одним орденом Ленина
пятым по счету - "за выдающиеся заслуги и в связи с 90-летием".
Торжественное заседание проходило в Москве, в Институте
геологических наук. Выступали академик Д. И. Щербаков, академик Д. В.
Наливкин, ученики. А на дачу в Мозжинку (под Звенигородом), где все
последние годы жил Обручев, приехали президент Академии наук академик
Александр Николаевич Несмеянов и главный ученый секретарь Президиума
академик Александр Васильевич Топчиев.
Владимир Афанасьевич редко уже выезжал в Москву - замучили
бронхиты, воспаления легких, которые возникали при малейшей простуде.
"Начавшаяся после дня моего 90-летия... нагрузка меня всякими
просьбами, присылками статей на отзыв, на помещение в журнале довели
меня до полного переутомления, и я уже полтора месяца назад получил
предложение врача прекратить умственную работу, а недавно, в конце
дня, занятого с утра до вечера писанием, правая рука начала так
дрожать, что я вынужден был прервать работу и три дня лежал в
кровати. Как видите, я опять пишу, но вынужден теперь соблюдать
большую осторожность и сильно сократить умственную работу вообще и
письменную в особенности".
Однако Владимир Афанасьевич по-прежнему оставался директором
Института мерзлотоведения АН СССР и по-прежнему стремился быть в
курсе всех дел института.
Вспоминает Андрей Маркович Чекотилло, который долгие годы был
заместителем директора и сотрудником Института мерзлотоведения:
"По своей натуре и долголетней привычке В. А. Обручев не мог
оставаться без работы, без неустанного труда, который ограничивался
только физической возможностью, состоянием здоровья (...). Необходимо
подчеркнуть, что В. А. Обручев работал без чьей-либо помощи, у него
не было ни секретаря, ни референта, и только его жена Ева Самойловна
кое в чем помогала ему, но в очень ограниченных размерах. Много
времени приходилось тратить на отзывы по диссертациям и разные
заключения, вплоть до заключения по макету Детской энциклопедии
(...). Но больше всего беспокоило Владимира Афанасьевича положение
его детища - Института мерзлотоведения, носившего его имя и
директором которого он был до последних дней жизни. По состоянию
здоровья В. А. Обручев вынужден был переехать из Москвы на постоянное
жительство на даче в академическом поселке Мозжинка... Там он
принимал приезжавших по разным делам своих заместителей по Институту
мерзлотоведения, ученого секретаря и других сотрудников института.
Владимир Афанасьевич тяготился своей обязанностью быть директором
института, не имея физической возможности уделять ему столько времени
и внимания, сколько было нужно. Он не раз говорил мне начиная с 1946
года: "Ну какой я директор, если не могу бывать в институте даже на
заседаниях Ученого совета?" Но его не освобождали от этой должности,
и он с присущей ему добросовестностью старался выполнять свои
обязанности директора института как можно лучше, насколько ему
позволяло состояние здоровья..."
Из писем Владимира Афанасьевича
16.09.53 г.
"...я работаю одним правым глазом, левый уже с 1948 г. видит только свет в окне, а правый уже два года поддерживается ежедневным впрыскиванием утром и вечером йодистого калия, но последние недели все-таки так ухудшился, что газетную печать я могу читать только, добавляя лупу к очкам".