За тридевять земель
Шрифт:
– Вот, – заявила довольная Царевна. – Заказывайте.
Царевич озадаченно поглядел на супругу, не зная, как отреагировать.
– Не понял? – порадовалась та. – Это же и есть скатерть-самобранка! Говори, что хочешь поесть.
– Поесть? – задумался Царевич-Иван. – А борщ можно? Сто лет не ел борщ!
– Со сметаной? С пампушками? С зеленью? – донеслось с квадрата.
– Это скатерть уточняет! – прошипела Царевна-лягушка. – Отвечай!
– С пампушками, – Царевич-Иван был несколько не уверен в предпочтениях.
Под приятные уху переливы мелодий на уголке скатерти появился горшочек, заботливо прикрытый крышечкой. Дразнящий аромат свежей похлебки поднялся
– О! – сказал он, явно потеряв дар речи.
– А мне, пожалуй, блинчиков. С медом. Три штуки, – заказала Лягушка.
Вновь приятный перезвон сопроводил доставку заказа. Царевна приступила к трапезе, подав пример спутнику. Несмотря на разницу в объемах, Царевич-Иван управился со своей порцией первым. И с вожделением уставился на последний блинчик, лежавший пока на тарелке Царевны.
– Ешь, – великодушно квакнула она.
– Что ж ты, царевна, не рассказывала, каким сокровищем владеешь? – поинтересовался Царевич-Иван, облизывая медовые пальцы. – Она что же, любое блюдо может сготовить?
– Только из тех, что внесены в ее память, – ответило вместо Царевны Зеркальце. – Базу составляют рецепты здоровой царской кухни. С вариациями не очень, но положенный минимум из тысячи блюд скатерть подать может.
– И я еще не все опробовала, – заметила Царевна. – Хотя и питаюсь каждый день по три раза уже шестнадцать лет.
– И откуда у тебя, Царевна, сие сокровище? – после обеда настроение у Царевича-Ивана явно улучшилось. – С такой-то скатертью ты ж самая нарасхват невеста будешь!
– То есть мои полцарства не являются особо ценной частью приданого! – хмыкнула Лягушка. – А внешность сразу перестает быть весомым контраргументом.
Царевич-Иван слегка покраснел, осознав глубинные подтексты своего высказывания. Тем временем Лягушка сложила барахлишко обратно в скатерть, завязала ее уголки надежным узелком и прикрепила к палке.
– Ну что, пошли? – спросила она у спутника.
Тот поднялся, старательно отряхнул одежду от налипших травинок.
– Так расскажешь, откуда у тебя эта чудо-скатерть? – проговорил он.
– Знаешь, не очень-то удобно собеседнику в спину рассказывать, прыгая по его следам на тропинке, – отозвалась Лягушка. Царевич-Иван вздохнул и наклонился к супруге, протягивая к ней ладонь.
– Давай уж, запрыгивай, – пробурчал он.
Царевна не стала ломаться, а радостно забралась в предложенное средство передвижения.
– Хм, а ты тепленькая, – заметил Царевич-Иван. – И мягкая. Я думал ты будешь как все лягушки – склизкая и холодная. А ты похожа на бархат.
Царевна-лягушка томно заглянула ему в глаза и произнесла шелковым голосом:
– Нравится?
Взмах длинных ресниц, нежное "ква" дополнили картину. Царевич-Иван тряхнул локонами, обретая почву под ногами. Зеркальце кашлянуло из-за его пояса.
– Пора бы, – проговорило оно.
Царевич-Иван смущенно поискал тропу, с которой компания сошла перед обедом. Царевна устроилась поудобнее в его кулаке и приступила к рассказу.
– Как ты понимаешь, историю своей семьи я знаю не из первых уст, а в пересказе Зеркала, на которое было возложено мое образование.
– Но это отнюдь не повод сомневаться в достоверности данных, – вставило Зеркальце.
А Царевна невозмутимо продолжила пересказ истории:
– Маменька моя, царица которая, происходит из очень простого роду-племени. Никаких боярских и тем паче царских или там королевских корней в ее родословной не наблюдается. А все потому, что Царь-батюшка, вопреки освященным веками традициям, женился на ней из-за большой любви, выбрав из огромного количества невест, претендовавших на царскую руку. Соискательницы рядами выстраивались под окнами царского терема, а батюшка (тогда еще только королевич наследный) пытался выбрать себе невесту. Все девицы были как на подбор: стройные, высокие, красивые, воспитанные, изящные. И одновременно – скучные, вялые, покорные. После собеседования с третьим десятком претенденток, у батюшки стало скулы сводить от тоски. Он начал ныть и жаловаться, требуя о родителей поблажки в виде откладывания женитьбы. Но предыдущий царь-отец (то бишь, мой дедушка) был неумолим, и смотрины продолжались еще долгие дни. Дело было летом, в августе. Жара и духота. Очередь из возможных невест не уменьшалась. Стоять им приходилось на солнцепеке. Как тут было не подсуетиться торговцам разным? Самым большим спросом пользовались, конечно, напитки. И вот тогда-то батюшка узрел мою матушку. Дочка пивовара, она разносила кружки с квасом среди жаждущих. Ну и выделялась на их фоне – статная, в теле, с хорошо поставленным голосом. Как не броситься в глаза?
– А про скатерть-то? – напомнил Царевич-Иван замолчавшей спутнице.
– Так к тому и веду. Царь, значит, батюшка положил глаз на дочку пивовара. И тут скандал. Не только дедуля-правитель возражал, но и дед-пивовар был против царственного жениха. А все потому, что матушка моя была дочкой бабы Яги.
– Что из избушки на курьих ножках? – смекнул Царевич-Иван.
– Ее, – кивнула Лягушка. – Красавица бабуля моя была невероятная, потому пивовар ее в жены и взял, не поглядел на происхождение. И кстати, теща из бабы Яги отменная получилась, что бы там царевичи всякие не злословили.
– Мы как-то с другой стороны знакомство сводим с Ягой Матвеевной, – заметил представитель из рода царевичей. – В основном, со стороны печи да лопаты, – добавил он вполголоса.
Лягушка смерила его взглядом.
– Ну так вот. Сильно против этого брака пивоварный мой дед выступал. Это уж жена его, Яга Матвевна, то есть, уговорила. Да и детишки в ноги родителям кидались с завидным упорством. В горячке даже пообещали внука-богатыря. Это и подкупило царя-отца. Согласие свое он дал на этот мезальянс, сумев правильно оценить перспективы невесты с точки зрения матери будущего наследника. Сам-то он женился на королевне заморской, чье хрупкое здоровье не выдержало возложенных на него обязанностей деторождения. Бабушка моя по отцовской линии скончалась в первых же родах. А батюшка мой здоровьем в родительницу пошел. Так что дальновидно поступил дедушка мой, позволив сыночку хилому взять в жены настоящую русскую женщину. И кстати, спустя положенные законом и традициями девять месяцев после свадьбы у пары родился сынок, чьей крепости и силе позавидовали все государственные богатыри. Царь-дед порадовался и с успокоенной за будущее своего трона душой удалился от дел в мир иной. Я-то уж после появилась, не успела дедулю разочаровать…
Лягушка помолчала, давая собеседнику прочувствовать весь драматизм ситуации.
– И вот, возвращаясь к отправной точке моего рассказа, – вспомнила Царевна стартовую точку повествования. – Приданого-то пивовар много не мог дать. Денежного. Зато от предков по женской линии у матушки моей много чего интересного было. И скатерть – одна из этих интересностей, – закончила повествование Царевна.
– Стало быть, ты родственница не только Царю-батюшке, но и Яге Матвеевне, – задумчиво оглядел названную супругу Царевич-Иван. – А вот интересно, почему эта часть твоего родового дерева в энциклопедиях не указана? – спросил он.