За все спрошу жестоко
Шрифт:
– Мы что, под кайфом?
– С чего ты взял? – фальшиво изумилась Наташа.
– Снова за старое?.. Где взяла?
– У тебя из кармана выпало... Сам балуешься, а мне что, нельзя?
Он действительно время от времени стимулировал себя кокаином. Но не злоупотреблял, чтобы баловство не переросло в пристрастие, как это было у Наташи.
– Мне можно, потому что я нормальный. А тебе нельзя, потому что ты наркоманка.
– Я больше не буду.
– И кто тебе поверит?.. У меня вчера из кармана выпало.
– Так со вчерашнего...
– Вчера ты тоже под кайфом была.
– Нет!
– Да. Просто я подумал, что мне показалось. Сейчас я точно знаю... Я спрашиваю, где дозу взяла? В наркологии была? Снова со своим кучерявым доктором трахалась?
– Что ты такое говоришь?
– Что было, то и говорю! Тогда я тебя простил... И Сэма тебе простил. И доктора. А сейчас ничего больше прощать не собираюсь!.. Все, свободна! Можешь убираться к своему доктору!
– Какая же ты мразь! – разрыдалась Наташа.
– Все сказала? А теперь пошла!
Не хотела она уходить. И квартира у него лучше не бывает, и сам он человек с высоким статусом. А что ждало ее за порогом большой жизни? Пустота. Хорошо, если Нахрап подберет.
Наташа ушла. И Нахрап ее подобрал. Правда, Усыгин об этом вскоре пожалел.
Они вдвоем ворвались к нему в кабинет. Он пьяный, она под кайфом, словом, оба навеселе. Ничего не говоря, одной рукой Нахрап взял Алекса за грудки, сорвал его с кресла, а другой – ударил в нос, да так, что красными брызгами заляпало весь стол.
– Видала, Натаха, как я за тебя с этого гада спросил?
Наташа невменяемо засмеялась и вышла из кабинета. А Нахрап остался.
– Вообще-то я должен был тебя убить, – беззлобно сказал он, с насмешкой глядя, как Алекс пытается остановить кровь.
– Мы же договорились...
– У тебя хата на Раушской набережной, а ты меня на Шаболовку привел. Как это понимать? Типа, голозадый, да?
– Я... Я уже офис для тебя присмотрел. Место хорошее, на Кутузовском проспекте, с видом на Триумфальную арку. Отличный вариант, и совсем недорого. Надо бы поехать посмотреть.
– Ладно, живи, хитрозадый. И скажи спасибо Натахе, что хорошо дает. Адрес офиса говори, поедем, глянем...
Нахрап уехал, ничего не сказав о плате за свои бандитские услуги, хотя в принципе мог ее установить. Мог, но не установил. Это обнадеживало. Только на душе у Алекса стало так тоскливо, что рука сама потянулась к бутылке. А потом и к наркотикам... Одно дело прогнать Наташу, и совсем другое – узнать, что ее кто-то трахает, как последнюю проститутку.
Часа через два Нахрап ему позвонил и сказал, что вариант с офисом ему очень понравился. Но в ответ Алекс пробормотал что-то нечленораздельное. С горя он так накачался, что едва ворочал языком.
Глава 25
Семен умаялся, пока загнал противника в угол. Ганс уже в легком нокауте, он плывет, и нет у него никакой возможности увернуться от убойного удара. Но голова его вдруг исчезает, и кулак летит в пустоту. Все-таки увернулся этот живчик.
Еще бы чуть-чуть, и Ганс мог бы совсем улизнуть от Семена. Прыгучий он, верткий, и от ударов быстро оправляется. Ему бы хватило две-три секунды, чтобы снова запорхать бабочкой перед глазами у Семена. И ужалить мог как пчела.
Но Гансу не повезло. Семен умел работать ногами не хуже заправского каратиста, поэтому и смог достать вынырнувшего сбоку противника. Ганс пропустил удар пяткой в затылок и рухнул на посыпанную песком площадку. Правда, он тут же попытался подняться, но в голове заштормило, и он сел на задницу.
Семен сам подал ему руку, помог встать.
– Молодец, хорошо отработал.
Минут десять он гонялся за Гансом. Больше бил, чем пропускал удары, но все равно намучился, пока взял верх. А если учитывать, что Ганс ростом чуть ли не на голову ниже и в плечах не очень...
– Старался, – затуманенно улыбнулся Ганс.
Этот парень пытался влиться в его команду еще в позапрошлом году, едва только попал в зону. Но у Семена строгий отбор, он брал к себе лучших из тех, кто этого достоин. А Ганс на воле был обычным фарцовщиком, на том и погорел. Шустрый малый, балагур и в карате знал толк. И все же Семен не брал его к себе. Но вода камень точит. И сегодня Ганс добился своего. И технику свою в этом бою показал, и свой характер.
– Настырный ты пацан.
– Пацан? – Ганс улыбнулся так, как будто английская королева только что посвятила его в рыцари.
– Пацан, – подмигнул ему Семен.
– Теперь я с вами?
Прежде чем кивнуть в знак согласия, Семен глянул на Волынка. Перевел взгляд на Емелю. Посмотрел на Гусака. Эти не против. И все остальные из его команды – за.
– С нами.
А команда у него большая. Только во втором отряде полтора десятка бойцов. И в других отрядах есть люди – где пять человек, где семь, а где и все десять.
Это даже не команда, а особая масть. Блатные считали их бандитами, Семен, по большому счету, не возражал, но своих пацанов называл спортсменами.
Против блатных он не шел, на их власть не покушался и в отрицалы не лез. Даже на работы ходил, стулья строгал. И бойцы его не отлынивали от этого. Правда, сейчас он бугор в своем цеху, а Волынок – учетчик. Все у них по справедливости – и для себя, и для мужиков. Правда, вопрос еще в прошлом году подняли, чтобы от работ одного только Притыка освободили. Его свиту за счет своего труда они кормить не собирались. И ничего, лагерный смотрящий уступил. Притык так и остался бездельником, а его свиту отправили на промку. Начальник эту идею только поддержал.