За звёздным горизонтом
Шрифт:
– Понимаю, – кивнул я, – об этом как раз и думал…
Тут я услышал шаги за спиной. По «взлётке» спешил дневальный.
– Захаров, к комбату! – сказал он, когда подошёл ближе, после этого развернулся и пошёл обратно на тумбочку.
Мы с Колькой переглянулись.
– Эй! – окликнул я дневального, – я ж был только что!
– Снова зовёт! – ответил дневальный не оборачиваясь.
Мне ничего не оставалось делать, кроме как пожать плечами и вернуться в кабинет комбата.
В этот раз Егор Петрович был не один. Рядом с ним, в пол-оборота сидел незнакомый мне подполковник в лётной
– Садись, Захаров, – кивнул Комбат.
Мне показалось, или у него в глазах было что-то вроде растерянности? Да что тут происходит?
– Рад познакомится, – улыбнулся лётчик, протягивая мне ладонь. Я пожал руку, которая оказалась сухой и крепкой, – наслышан о вас.
«Ну точно – свататься приехал», – подумал я. И ошибся.
– Нам нужна ваша помощь, – необычно мягко проговорил подпол, – дело особой важности, на контроле у Революционного комитета.
У меня сердце пропустило удар. Кажется, я понял, кто такой этот «лётчик». Контрразведка в наших войсках – одна из мощнейших, но при этом совершенно незаметных структур. Иначе мы бы ни за что не выиграли Гражданскую. Каждый из нас так или иначе сталкивался с этими ребятами, особенно после вылазок «за флажки», как у нас говорили. До сих пор это было всего лишь не самой приятной обязанностью.
«Что, блин, я сделал не так?» – лихорадочно размышлял я, припоминая подробности последних боёв.
– Вы не волнуйтесь только, – елейно улыбнулся подпол.
Почему именно «елейно»? Понятия не имею. Кажется, это что-то с религией связанное. Почему, когда я нервничаю, мне всякие заковыристые слова приходят в голову?..
– Давайте сразу к делу, – как-то резко подпол вдруг стал серьёзным; в его голосе прорезались стальные нотки, – ситуация следующая. Мы выявили внедрённого агента подполья Вечных. Слышал про такое?
Я кивнул. Каждый слышал о подполье; в освобождённых городах мамы им детей пугают.
– Мы могли бы взять его на месте, но тогда не останется возможности перехватить его канал связи. Этот агент завтра в составе группы кандидатов от части отправляется на станцию, где сядет на поезд, следующий по маршруту «Челябинск-Москва». Агент очень серьёзный, поэтому посадить в тот же вагон и тем более в то же купе наших сотрудников мы не можем. В части они известны. Новых людей привлекать тоже не желательно. Нам нужен кто-то с послужным списком. Понимаешь? Чтобы вести наблюдение и при обнаружении признаков подготовки сеанса связи дать нам знать. Как я понял, ты в составе той же группы тоже едешь в Академию, так?
Я беспомощно посмотрел на комбата. От ответил твёрдым взглядом исподлобья и едва заметно кивнул.
– Да, – сказал я, – еду.
– Вот и отлично, – снова улыбнулся подпол, – давай поговорим о технических деталях. Времени на подготовку у нас нет, но твой командир говорит, что ты смышлёный парень. Разберёшься.
Пассажирские самолёты были роскошной редкостью. Почти весь парк был потерян во время Революции Сознания, а во время Гражданской наращивание темпов их производства не было приоритетом. Конечно, кандидатов можно было отправить в Москву грузовым бортом, но в военно-транспортной авиации Революционных сил царила неразбериха, связанная с готовящейся реорганизацией, и согласование маршрута с путевыми листами было делом не быстрым.
К тому же, не факт, что кандидаты прибыли бы на место прохождения вступительных испытаний раньше: расписание ВТА кроилось на живую нитку, и борт, который планировался на Москву, легко могли переставить куда-нибудь на Магадан, а то и вовсе в дружественные страны.
При этом поезда были самым надёжным и точным видом транспорта, так что выбор именно этого способа доставки кандидатов тыловыми службами был очевиден.
Мы сели в состав в Чебаркуле – до него было ближе, чем до Челябинска, но всё равно пришлось трястись четыре часа в кузове грузовика по ухабистым лесным просёлкам.
Состав не был новым. Большинство вагонов ещё со времён до Революции, но купе содержались в хорошем состоянии: на окнах – чистые занавески, все туалеты работают, даже кондиционер включили, когда ближе к обеду стало жарковато. О чём ещё можно мечтать?
Парень, за которым мне нужно было наблюдать, ехал со мной в одном купе. Он был танкистом из соседнего полка нашей дивизии. Черноволосый, смуглый, приземистый, с весёлыми карими глазами – он сразу располагал к себе. Ему досталась верхняя полка, по диагонали от моей нижней. Ещё купе с нами делили два бойца из штурмовой пехоты, оба – сильно старше меня. Им было лет по двадцать пять, один даже бороду носил.
Как только поезд набрал скорость, старшие ребята откуда-то достали мутную бутыль самогона и начали праздновать отъезд. Такое, конечно же, не приветствовалось, но состав формально не принадлежал военному ведомству, поэтому никакого надзора военной полиции и комендатуры тут не было.
– Ну что, парни? – спросил бородатый, который сидел рядом со своим товарищем на его полке, – с нами или как?
– Как звать-то кстати? – вмешался другой, – я Максим, он вот Павел.
– Гордей, – сказал я, протягивая руку.
– Митька, – ответил предполагаемый агент Вечных, спускаясь с верхней полки, – ребят, я б с удовольствием, но такое дело – у меня аллергия на спирт. Даже от пива могу волдырями покрыться. Такое дело… – он грустно вздохнул.
– Ясно, – пресным голосом ответил Максим, – значит, комиссию не пройдёшь.
Из-за тона было непонятно, шутил ли он или говорил серьёзно. Митька беспомощно и даже жалобно посмотрел на меня. Почему-то в этот момент мне очень сильно захотелось, чтобы контрразведчики ошиблись. Чтобы подозрения оказались ложными.
– Да шутит он, – рассмеялся Павел; Макс в этот момент тоже улыбнулся.
– Так, а у тебя будут отговорки? – Спросил он у меня.
– Нет, – ответил я, – не будут.
– Значит присоединишься?
– Извините, ребят, но нет. Просто не люблю я это дело.
– Ты из разведчиков, что ли? – прищурился Павел.
– Ага, – кивнул я.
– Ясно. Да, у вашего брата другое к этому делу отношение. Слышал. Ну да ладно – нам больше достанется, – он подмигнул соседу.
Кроме бутыли с самогоном, попутчики достали пару пехотных сухпайков и распаковали их. В купе запахло тушёнкой.