Шрифт:
Дино Буццати
ЗАБАСТОВКА ТЕЛЕФОНОВ
В день забастовки с телефонами творилось что-то неладное. К примеру, говоришь с кем-нибудь, и вдруг в разговор врываются чужие голоса, да и самого тебя слышат другие.
Часов в десять вечера я минут пятнадцать пытался дозвониться приятелю. Не успел я набрать последней цифры, как стал невидимым участником чьего-то разговора, потом второго, третьего, и вскоре началась полнейшая неразбериха. Это была как бы общая беседа в темноте, каждый внезапно вступал в нее и столь же внезапно исчезал, так и оставаясь
Вначале я услышал голоса двух женщин, беседовавших - не правда ли, странно...
– о нарядах.
– Ничего подобного, я ей говорю: мы же условились - юбку вы мне сошьете к четвергу, сегодня уже понедельник, а юбка все еще не готова.
Знаешь, что я ей сказала: дорогая синьора Броджи, оставляю юбку вам, носите себе на здоровье, если она вам подойдет...
У женщины был тонкий, писклявый голосок, и она тараторила без передышки.
– Умнее не придумаешь, - ответил ей молодой, приятный и ласковый голос с эмилийским акцентом.
– И что же ты выиграла?
Пожалуй, она словчит и тебе материал подменит. От этой особы всего можно ждать.
– Ну, это мы еще посмотрим. Я и так чуть не задохнулась от ярости.
Ты себе даже представить не можешь, как я разозлилась. И я еще должна терпеть такое. Ты, Клара, когда пойдешь к ней, прошу тебя, все ей прямо в глаза скажи, что так не обращаются с клиентами; сделай такое одолжение. Кстати, Коменчини мне тоже говорила, что больше не будет у нее шить, потому что она ей испортила красный труакар. В нем Коменчини, бедняжка, на пугало похожа. Вообще с тех пор, как эта особа стала модной, она совсем обнаглела. А помнишь, еще два года назад она юлила перед нами, рассыпалась в комплиментах и уверяла, что просто счастлива шить для столь элегантных синьор; теперь же с нее самой надо пылинки сдувать. Она даже говорить стала по-иному, ты заметила, Клара? Заметила, да? Завтра я иду к Джульетте, и мне просто нечего надеть. Что ты мне посоветуешь?
– Но ведь у тебя, Франкина, гардероб ломится от платьев, - очень спокойно ответила Клара.
– Что ты, все это - дикое старье; последний костюмчик я сшила прошлой осенью, помнишь, такой хорошенький, фисташкового цвета. К тому же мне...
– Знаешь, а я, пожалуй, надену зеленую широкую юбку и черный джемпер, черное всегда к лицу. А ты как думаешь?.. Может, все-таки лучше надеть шелковое платье? Ну, то, новое, серое. Хотя оно скорее вечернее, тебе не кажется?
В этот момент ее перебил грубый мужской голос:
– Вы вот что скажите, синьора, почему бы вам не вырядиться в платье цвета выжатого лимона, а на голову хорошо бы водрузить мамину соломенную шляпу с тесемками?
Молчание. Обе женщины сразу умолкли.
– Что же вы не отвечаете, синьора?
– продолжал незнакомец, подражая римскому диалекту.
– Какие новости из Феррары?
Представьте себе, вдруг он откажется служить. Вот будет несчастье.
Верно?
Несколько человек дружно рассмеялись. Остальные наверняка так же, как и я, молча слушали.
Тут уж Франкина не удержалась и сердито зачастила:
– Вы, синьор, не знаю, как вас зовут, просто невежа, вернее, даже грубиян: во-первых, потому, что непорядочно подслушивать чужой разговор, это всякий воспитанный человек знает, во-вторых...
– Ого, да вы мне целую лекцию прочитали! Ну, не сердитесь, синьора или, возможно, синьорина... Ведь я просто пошутил... Извините меня! Если бы вы со мной познакомились, то, может сменили бы гнев на милость.
– Бог с ним!
– посоветовала Клара подруге.
– Стоит ли обращать внимание на такого мужлана! Повесь трубку, я тебе потом перезвоню.
– Нет, нет, подождите секунду.
– Эти слова принадлежали другому мужчине, судя по голосу, более вежливому и, я бы сказал, более опытному. Еще два слова, синьорина Клара, а то мы и не встретимся никогда!
– Подумаешь, не велика беда.
Внезапно в разговор, перебивая друг друга, ворвалось сразу несколько голосов.
– И как вам только не надоест болтать, сплетницы!
– возмущалась женщина.
– Это вы сплетница, нечего в чужие дела нос совать!
– Это я-то сую нос! Да я...
– Синьорина Клара, синьорина Клара (голос явно принадлежал мужчине), скажите номер вашего телефона. Не хотите? А я, знаете, каюсь, всегда питал слабость к римлянкам - ну как магнитом к ним тянет.
– Я вам его потом дам, - отвечал женский голос (видимо, Франкина). Разрешите, однако, узнать, кто вы?
– Я-то? Марлон Брандо.
– Ха, ха, - дружно рассмеялись невидимые собеседники.
– Боже мой, до чего же вы остроумны...
– Адвокат, адвокат Бартезаги! Слушаю, слушаю, это вы? (Голос принадлежал женщине, до сих пор не вступавшей в разговор).
– Да, да, я. Кто говорит?
– Это я, Норина, вы меня не узнаете? Я вам позвонила, потому что вчера вечером на работе забыла вас предупредить, что из Турина...
Адвокат Бартезаги совсем растерялся:
– Послушайте, синьорина! Позвоните мне попозже. По-моему, не стоит впутывать посторонних в наши личные дела!
– Э, адвокат (это говорил уже другой мужчина), а назначать свидание молоденьким девушкам стоило?
– Синьор адвокат Марлон Брандо неравнодушен к римлянкам, ха, ха!
– Да перестаньте, прошу вас. У меня нет времени слушать вашу трескотню, мне нужно срочно звонить по делу. (Это вмешалась женщина лет шестидесяти).
– Послушайте только эту мадам! (Я узнал по голосу Франкину). Вы случайно не королева телефонов?
– Повесьте наконец трубку, неужели вам не надоело болтать? Я, к вашему сведению, жду звонка из другого города, а пока вы...
– Значит, вы все время подслушивали? Кто же из нас сплетница?