Забег на невидимые дистанции
Шрифт:
Сет еще не успел вычислить, по какой причине игроки отказались от защиты шеи (была же какая-то веская причина, но какая?), как в раздевалке материализовался тренер. Заметив фигуру взрослого, все сразу заткнулись, отложили клюшки и ускорились.
– Все здесь? Ридли где?
– Я тут, сэр, – отозвался Сет из дальнего угла, и только тут его заметили все остальные.
– Отлично. А то я решил, ты прогулять задумал.
– Никак нет, я готов.
– Ни хрена себе, Ридли, уже и одеться успел! Ты когда тут вообще очутился? Ты как неуловимый ниндзя, прям страшно иногда становится. А ты во всем такой быстрый, а-а?
Сет посмотрел на говорившего и все понял. У Дезмонда не было шейного протектора, вместо него у самого старшего игрока, защитника, на шее красовалась свежая татуировка в виде штрих-кода. Вот, по какой причине никто не стал закрывать шею, из солидарности. Действительно, шейный протектор был тем редким исключением, когда можно пренебречь, если ты не педант. Или если боишься выглядеть недостаточно круто. Но проблема в том, что Хэнк в этом плане был именно педантом, и он сразу все заметил.
– Что это у тебя шея открыта, Дейзи? Грязью измазался? Сейчас быстро отправлю помыться.
– Это татуировка, тренер, – Дезмонд закатил глаза, предчувствуя издевательства, раз уж все это началось.
– И тебе, конечно, нужно, чтобы все ее видели. И на поле тоже. Ведь одной раздевалки недостаточно.
Мужчина осмотрел присутствующих и изменился в лице.
– Ну и олухи! – гаркнул он, сложив руки за спиной. – Что-то я не вижу татуировок на шеях всех остальных! – он повысил голос и покраснел, словно сержант, отчитывающий свою роту. – Всем надеть протекторы, бестолочи! Никто не выйдет на поле без полной защиты, засранцы мелкие. Только через мой труп. Семь минут спустя это мгновение ожидаю всех на поле. Дезмонд! Не разочаровывай меня. Как самый старший ты обязан подавать пример, а не наоборот.
Хэнк вышел, все стали надевать протекторы. Мэрион не упустил случая съязвить:
– Надеюсь, этот штрих-код ведет на сайт с порнушкой?
– Конечно. С твоей мамашей в главной роли.
Дальнейший обмен любезностями Сет не слушал, но отлично представлял, что там было. Он надел перчатки и застегнул, взял шлем в одну руку, клюшку – в другую, и приготовился на выход. За спиной разгорелась потасовка, но все смеялись, значит, беспокоиться было не о чем. Ребята нехотя выбирались из раздевалки, как будто слезали с любимого дивана, чтобы помогать по дому, но это чувство обычно преследовало недолго, на льду оно моментально рассеивалось (Сет задумывался о том, почему иногда нам не хочется делать даже то, что мы любим делать, но ответа не находил). Им предстоял путь по длинному, ярко освещенному коридору, ведущему к ледовым аренам. В конце он разделялся на две дороги Т-образным перекрестком: левая уводила на хоккейное поле, правая – на поле для фигурного катания, где велись свои занятия.
Коридор казался мальчикам бесконечно долгим и всегда волнительным, даже если предстояла рядовая тренировка. Они брели по нему неуклюжей бело-фиолетовой многоножкой с лезвиями вместо ножек, словно команда настоящих спортсменов (а не «личинок спортсменов», как дразнил их тренер) перед важным матчем, в финале которого обязательно назначат овертайм, что перевернет судьбы многих игроков. Когда-нибудь это обязательно с ними случится, и малыши позволяли себе помечтать.
Арены для хоккея и фигурного катания отличались как минимум по размерам, наличию ворот и специальной разметки игровых зон, как максимум – по множеству технических характеристик от высоты бортика до коэффициента скругления углов площадки. Поэтому, несмотря на несовпадающее время тренировок, юные хоккеисты и будущие фигуристки чуть постарше не могли заниматься на одном и том же поле. Зато неизменно встречались в коридоре, когда группа девчонок в блестящих костюмчиках и длинных полупрозрачных гетрах, весело переговариваясь, уже возвращались в свою раздевалку, в то время как мальчики только покидали свою. У них в распоряжении было от пяти до десяти секунд, чтобы привлечь внимание девочек, в ход шло все, что только можно представить: смех, свист, саркастичные высказывания, размахивания клюшкой и пританцовывания. Девочки в ответ на это с улыбками шушукались и ускоряли шаг. Заговорить друг с другом всерьез никто не пытался, обеим сторонам нравились эти ритуальные заигрывания, но не более.
Едва блестящая команда показалась в конце коридора, Сет заметил, как Дезмонд, идущий прямо впереди него, сорвал что-то с себя и засунул под нагрудный панцирь. Он так вытягивал шею, что Диего не удержался:
– Зря стараешься, приятель, все равно они каждый раз глазеют только на Сета, ты хоть весь татуировками обколись.
Мальчики дружно засмеялись, а Сет надел шлем, застегнул и приладил его на голове, чтобы не встречаться с пятнадцатью парами изучающих глаз с блестками на веках. Их интерес (за который его сокомандники многое готовы отдать) был ему глубоко безразличен.
– Хорошей игры, пятьдесят шестой, – осмелилась одна из девочек, минуя игрока под названным номером.
– Спасибо, красотка, – немедленно отозвался Дезмонд, чем вызвал новую волну смеха, его эхо покатилось по коридору до самой арены. Девочки скрылись.
– Черт тебя возьми, Ридли, – зашипел Мэрион, – чем ты таким намазан? А что же будет, если ты сделаешь татуировку? Они бросятся тебя прямо тут раздевать?
– Надень протектор обратно, – обратился Сет к широкой спине перед собой.
– Без тебя разберусь.
Замкнув руки за спиной и приняв позу горделивой статуи, Хэнк ожидал их, как и всегда, на красной линии, делящей площадку пополам, в центре зоны вбрасывания шайбы, круга радиусом четырнадцать с половиной футов. У него был суровый вид, но это никого не удивило: Хэнк очевидно раздражен выходкой Дейзи, потому что привязан к своим подопечным, их глупости расстраивают его. Мальчики сошли на лед и после нескольких толчков выстроились в шеренгу перед тренером, такую ровную, словно хотели поднять ему настроение намеком на армейскую дисциплину.
Цветная линия из двадцати мальчишек разного роста, калибра и комплекции, более того – разных темпераментов и стилей игры, неодинаковых способностей и выносливости. И из этого безобразия ему нужно ковать чемпионов. Потребовалось несколько секунд, чтобы бегло осмотреть каждого, встречая за защитной сеткой шлема такие разные взгляды уже недетских глаз. Особенно взрослым и тяжелым взглядом отличался игрок под номером пятьдесят шесть, его самородок и большая удача. Но Хэнк не успел развить эту мысль у себя в голове, потому что увидел Дезмонда, который стоял, как ни в чем не бывало, с голой шеей в черные полоски разной толщины.
– Мне показалось, я выразился ясно. По крайней мере, все остальные меня услышали.
Голос тренера казался холоднее матово-белого покрытия под лезвиями коньков. Мальчики напряглись, глядя каждый перед собой, словно рядовые по стойке смирно. Все знали, к кому обращается Хэнк, но никто на него не смотрел, как будто даже взгляд в сторону нарушителя стал табу. Дезмонду хватало наглости по-прежнему делать вид, будто он не имеет отношения к происходящему. Это злило тренера еще больше. Впервые кто-то из мелких говнюков так открыто шел на конфликт с ним. И в этом не было ничего крутого, ведь они понимали, кто выиграет эту войну и с какими последствиями. Тренер продолжал упрямо буравить мальчика отнюдь не приветливым взглядом.