Забей стрелку в аду
Шрифт:
Джип вильнул, разыскивая обходной путь, и остановился, угодив передними колесами в неглубокую рытвину.
– Руки за головы! Выходите по одному! – жестким голосом произнес Святой, держа кабину на прицеле.
Он был готов к любой неожиданности, а его палец поглаживал спусковой крючок автомата. Но, увидев трех брюхатых увальней, парализованных страхом, Святой сбавил обороты. Упитанные господа не принадлежали к стае боевиков.
Досконально выполнив приказ, они стояли, положив ладони на затылки, с отвисшими челюстями и выпученными от ужаса глазами. Четвертый, мужичонка, лелеявший прижатую
– Че ты, паря! Мы охотники…
– «Ствол» на землю! – рявкнул Святой, не желая рисковать.
Егерь бросил ружье и задрал руки вверх, точь-в-точь как пленные немцы из послевоенных фильмов. Эта, казалось, незначительная деталь подкупила Святого. Он жестом приказал всем опустить руки и, не теряя драгоценного времени, учинил экспресс-допрос, обращаясь прежде всего к егерю, в котором опознал знатока здешних мест. Польщенный оказанным вниманием, Филипп Иванович, не видя резона запираться, выложил все увиденное без утайки:
– Там мертвяки вокруг лежат и люди в черном шныряют! Страхотища!
Проводник осекся, уставившись на облачение Святого. Тот поспешил рассеять возникшие сомнения:
– Спокойно, отец! Я не из этой стаи. Дорогу сократить можно?
– Ночью?! Здесь, паря, не город. Лесной край. Хотя, если рисковый, кое-какие дорожки по просекам можно раскатать, – входя во вкус, со знанием дела важно произнес егерь, игнорируя прежних хозяев.
– Покажешь, куда рулить? Ты, отец, только к поезду выведи, а там свободен на все четыре стороны. Надо тормознуть гадов, а то натворят делов выше крыши. То, что ты у поезда видел, – только цветочки…
Старый охотник истово осенил впалую грудь крестным знамением.
– Не приведи господь ягодки увидеть. Раз такой хреновый расклад, забирайся в тарантас. Ты… – он указал крючковатым пальцем на гроздь ручных гранат, подвешенных к ремню, – тоже гражданин дюже сурьезный. Грызться с тобой вроде как не полагается.
Под занавес коротких переговоров робко подал голос унитазный «король», которому принадлежал джип:
– Вы на нашей машине планируете ехать?
– Да. Возврата не гарантирую, – предупредил Святой.
Пухлый торговец, поправив очки, сползшие на самый кончик носа, оглянулся, ища поддержки у друзей. Те яростно замахали руками, намекая, что богатство – дело наживное, а перечить вооруженному жутковатому субъекту, материализовавшемуся из темноты, равнозначно самоубийству.
– Пожалуйста! Пользуйтесь. Разрешите нам кое-что из вещей взять. И, если позволите, один карабин на всех, – внутренне содрогаясь от собственной наглости, предельно вежливо попросил торговец сантехникой. Обосновывая просьбу, он поспешно добавил: – Вдруг медведь или волки. А мы тачку подтолкнем!
Устроившийся в кресле водителя Святой скользнул взглядом по незнакомым сытым лицам.
«Туристы, твою мать! Хотя в чем они виноваты?» – подумал он, произнеся вслух:
– Быстро. Берите самое необходимое и ждите возвращения… – Он обернулся к примостившемуся сбоку егерю. – Как по батюшке?
– Иванович… Филипп Иванович! – церемонно представился охотник, вдруг ощутивший прилив уверенности и значимости предстоящего.
– Иванович обязательно вернется! – Святой оборвал себя на полуслове, заметив необычный
Он поманил непрерывно икающего типа пальцем, и тот с видимой неохотой передал дорогостоящую игрушку.
Это был арбалет. Но не средневековая штуковина, рассыпающаяся от древности, а сработанная из композиционных материалов и легированной стали машина, предназначенная для взрослых забав. Снабженный оптическим прицелом, зубчатым механизмом, позволяющим моментально натягивать тугую тетиву, арбалет был бесшумным оружием, обладавшим достаточной убойной силой. Цельнометаллическая стрела, выпущенная из арбалета, могла насквозь прошить крупное животное вроде лося или оленя. Набор из восьми стрел, вставленных в специальные кассеты-держатели, располагался вдоль ложа приклада и цевья. Дополнял конструкцию широкий, удобный ремень из натуральной кожи с тисненым знаком фирмы, производящей столь изысканное и необычное оружие.
– Меняемся? – спросил Святой сотрясаемого икотой горе-охотника.
Тот, не уловив смысла мрачной шутки, яростно замотал головой, следуя за выбирающимся из рытвины без посторонней помощи джипом. Святой не собирался торговаться, уже присоединив весьма полезный предмет к своему арсеналу. «Рэнглер» разворачивался, а взрослый ребенок плелся за ним, надеясь, что ему вернут любимую игрушку.
Но вращавшиеся колеса набирали обороты, обдавая любителя экзотической охоты с нетрадиционным оружием песком и мелкими камешками, вылетавшими из-под протекторов. Ограбленный владелец арбалета остановился, убавив прыть под песчаным душем. Преследовать джип было бессмысленно, и он, понурившись, побрел к друзьям, мысленно записав арбалет, купленный в специализированном лондонском магазине, в статью потерь…
Жизнь – парадоксальная штука. В глухомани порядочные люди встречаются чаще, чем среди каменного лабиринта улиц больших городов. Невзрачный егерь с фиолетовым, пористым носом пьяницы и не утратившим остроты взглядом принадлежал к вымирающей породе благородных людей, у которых слова не расходятся с делом. Функции штурмана он выполнил на «отлично», проведя Святого по такому маршруту, на котором самый опытный участник ралли свернул бы моментом шею. Джип то падал в пропасть, то взлетал к звездам, а Филипп Иванович орал водителю:
– Газуй, паря, и руль влево, едрить твою… Не выворачивай! Проедем, как по асфальту.
Захватывающая гонка финишировала у широкой просеки, посередине которой проходила труба магистрального газопровода, поворачивающего перед насыпью в западном направлении.
– Все, Иванович, благодарю за службу, – медленно произнес Святой, увидав цель, – и послушай моего совета: немедленно уезжай отсюда.
Они достаточно близко подошли к повороту гигантской кишки, по которой прокачивали голубое топливо, кровь современной цивилизации. Там, где труба образовывала угол, на расчищенной прокладчиками от деревьев лесной делянке размером с половину футбольного поля, стояли вертолеты. Но взгляд Святого приковывал состав, над которым взметнулся черный обелиск ядерной боеголовки. Эшелон стоял напротив вертолетной стоянки, отделенный примерно двухсотметровым пространством вырубки и распаханной противопожарной полосы, успевшей покрыться низкорослым кустарником.