Забирая Еву
Шрифт:
— Вернулась, Нина Александровна, а что-то случилось?
— Да, Егор твой все ночи здесь ночевал, под дверью. Я ему говорю: зайди, хоть накормлю тебя, отдохнешь. А он как чумной какой-то. Сидит, голову склонил, глазюки краснющие. Ни в какую уходить не хочет.
— Нина Александровна, не выдумывайте, — огрызается Егор и, открыв дверь проходит в квартиру. Я прощаюсь с соседкой и захожу следом.
Егор проходит в комнату, а я прямиком направляюсь в душ. Сейчас я испытываю невероятное желание смыть все тревоги водой. Захожу в кабинку
Егор стоит передо мной абсолютно нагой. Его лицо все такое же бледное, осунувшееся. Но в глазах мужчины столько гнева и лихорадочного блеска, что становится страшно.
Он действует резко и молча. Разворачивает меня лицом к стене, нажимает на спину, заставляя прогнуться. И уже через секунду входит в меня.
Нет ничего нежного, романтичного между нами. Ни капли того, по чему я сходила с ума. Мы просто нужны друг другу, и сейчас пользуемся этой близостью, как способом забыть боль.
Когда все заканчивается, он притягивает меня к груди, сжимая изо всех сил. Мы стоим так слишком долго. Мы оба – словно олицетворение усталости и отчаяния. Егор думает, что я не замечаю. Но шум воды не заглушает вибрацию его тела. Мне становится не по себе. Когда из-за тебя плачет сильный мужчина – это всегда страшно.
— Не уходи, не бросай меня, — раздается его тихий голос.
А мне больно видеть его таким. Будто я вонзила нож ему в сердце.
— Я осталась с тобой, я люблю тебя.
Обхватив мое лицо, он всматривается напряженно в мои глаза. Смотрит с таким отчаянием и болью, что я и без слов понимаю вопрос, который он так боится задать.
— У меня с ним ничего не было.
Касаюсь его запястий. Даю понять, что я с ним. Я все еще та Ева. Он верит мне. Я читаю в его взгляде облегчение.
***
С того судьбоносного вечера прошел почти месяц. Егор подал заявление о разводе, и теперь он официально свободный человек. Он очень изменился. Егор стал податливым, пытался во всем угождать мне даже в самых простых вопросах.
Признаю, я вела себя крайне не профессионально, отказываясь от сложных, провальных производств. Мне доставались только «удобные». Не знаю, почему я это делала. Работать я любила, более того, в последний месяц работа стала для меня спасением. Я погружалась в нее с головой. Я стала безжалостной. Эмоции больше не играли роль, я научилась их отключать. Мне не было жалко нерадивых должников, не было жалко отдавать документы на привлечение их к уголовной ответственности. Не хочешь оплачивать долги? Иди к черту. Статью тебе и штраф в кругленькую сумму. Мои показатели выросли в считанные недели. Я все чаще ловила себя на мысли, что прокручиваю в голове наши разговоры с другим - с самолюбивым и гордым мужчиной. С тем, кто за меня принял решение и без зазрения совести отказался от общения со мной. Именно он советовал мне отключать эмоции и действовать холодным рассудком. И его принцип оказался чертовски действенным.
Весь последний месяц я прожила словно в тумане. Спокойствие это ведь хорошо, правда? Тихое счастье, рядом любимый, выстраданный мной. Что может еще пожелать женщина? Но поздней ночью, когда я закрывала глаза в ожидании спасительного сна, в голове вспыхивали яркие образы-воспоминания. Той необыкновенной недели, навсегда изменившей во мне что-то очень важное.
***
Сегодня на планерке было как никогда жарко. Давно уже Егор не был таким суровым. Все сотрудники как один сидели, опустив головы, смиренно принимая на себя праведный гнев начальника.
— Илья Алексеевич, - от обманчиво спокойного голоса Егора, Илья едва ли не под стул прячется.
— Вы оборудование завода «Сельмаш» передали на хранение новому директору? – спрашивает он, поднимая на Илью разгневанный взгляд.
— Егор Анатольевич, я вчера весь день жалобами занимался по Тюрину.
Оправдания Илья похожи на детский лепет. И они злят Егора еще больше.
— Если на изъятии мы не досчитаемся хотя бы одного станка, вы будете нести за это ответственность! И я с вами в придачу!
Илья молчит. А Егор уже не может остановиться.
— У тебя уже есть выговор! Ты хочешь предупреждение о неполном служебном соответствии?– спрашивает он более спокойным тоном.
— Егор Анатольевич, сегодня все сделаю.
— Вечером акт о передаче на хранение должен лежать на моем столе, в противном случае с тебя объяснительная и можешь собирать вещи. Вернешься в районный отдел к «алиментам».
— Понял, — бурчит Илья, опуская глаза в ежедневник.
Несколько секунд Егор молчит. Окидывает внимательным взглядом всех присутствующих.
— Есть у нас и радостные новости.
Мы все замираем в ожидании.
— Сегодня утром пришел приказ о присвоении очередного звания юриста 1 класса Щербаковой Нине Анатольевне и Гофман Еве Сергеевне, — когда он произносит мою фамилию, на его губах появляется улыбка.
Егор поднимает на меня лукавый взгляд. Вот негодяй, и молчал, не говорил мне. Мы переглядываемся с Нинкой со счастливыми улыбками на лицах.
— Так что завтра утром вы отправляетесь на коллегию в Управление, в конце совещания будет вручение погонов, — произносит Егор, смывая с наших лиц радость.
Раздав последние ЦУ, он отпускает нас. Проходя к выходу, обращаю внимание на Колесникова, неподвижно сидящего на своем месте. Заместитель сегодня как никогда тихий и грустный. Еще на планерке заметила, как нервно он сжимал ручку, как ходуном ходили его ноги. Что же такого он натворил?
До обеда время пролетает. Работы как всегда вал. А на обеденный перерыв мы отправляемся дружной компанией нашего кабинета.
— Ну что, Жорик, как подготовка к свадьбе проходит? – спрашивает Нина, пока мы дожидаемся заказа.