Заблудившийся звездолет. Семь дней чудес
Шрифт:
Боря где-то читал: бывают такие минуты, когда человек решает по-другому повернуть свою жизнь. Такая минута для пего настала! Он вдруг понял причину всех неудач и горестей: слишком мягкий, робкий, податливый у него характер.
Хватит быть сопляком! Хватит унижаться перед всеми! Они привыкли, что он робок и трусоват? Он будет другим. Главное — ничего не бояться. Надо обмануть? Обманывай. Надо хитрить? Хитри!
Хватит бояться! Хватит дрожать!
И они будут уважать его, остерегаться. Пальцем показывать будут:
Он будет таким. Будет. И не когда-нибудь, а сегодня.
Сейчас. С этой вот секунды.
Такова была его клятва.
Боря подошел к Вове. Тот уже поместил в лайнер всех человечков. Всех, кроме одного. Наташка с Митей и Витей продолжали искать его.
ВОВА ЦЫП-ЦЫП-ЦЫП
Боря присел возле Вовы и потрогал двигатели лайнера, они были еще теплые. «Будь хитрым, — приказал себе Боря, — хитрей тебя никого пет!» Когда Андрей отошел в сторонку, Боря быстро спросил:
— Хочешь, я дам тебе за него что-нибудь? — И чуть не сказал: «Цыпленок».
— Нет, — ответил Вова. — Он ведь не совсем мой…
— Брат еще сделает.
— Думаешь, это так легко?
— Ничего я не думаю, я предлагаю тебе…
Вдруг над ними появился Андрей.
— Что это он тебе предлагает? — спросил он у Вовы, и Боря незаметно толкнул его коленом, чтоб молчал.
— Да просто так, — сказал Вова.
Андрей пристально посмотрел на Борю. Лоб у Андрея был напряжен. Уж очень он воображал в этой летной кожаной куртке, хоть вся она была потерта и поломана в сгибах. А хитрости — ни на грош!
— Ну смотри… — сказал Андрей сквозь зубы.
«Проваливай отсюда и не распоряжайся, — подумал Боря и, сунув в карман руку, нащупал твердого человечка, запутавшегося в нитках-стропах. — Вот как про этого парашютиста ты ничего не знаешь, так и про все другое не узнаешь… Ясно? А самолет скоро будет мой…»
Вот бы сказать это вслух — глаза б у того на лоб выскочили! Но разве хитрые так поступают?
Все стали расходиться. Глеб придержал рукой Борю и сплюнул тугой струйкой:
— Хвастун! Он глянул на тебя, а ты и готов. Как кролик перед удавом.
— Тогда увидишь! — отрезал Боря. — На днях, а может даже сегодня, я приду к тебе за лодкой…
— Приходи, — сказал Глеб, — жду. С нетерпением!
И посмотрел на часы.
Боря догнал ребят и пошел рядом с Вовой. По дороге часть ребят отсеялась, но кое-кто еще тащился за ними. А Боря хотел остаться вдвоем. Это было совершенно необходимо — остаться вдвоем с Вовой. И для этого Боре пришлось поработать. За ними увязались было Митя с Витей — они закидывали Вову вопросами о лайнере, ну и, конечно, эта самая Наташка. С ними надо было немедленно и безжалостно разделаться, пока Вова не дошел до дому.
Боря резко повернулся к ним.
— А вы куда? — Он даже замахнулся
Оставалась еще Наташка. Она бежала рядом, выставив вперед свой длинный нос; видно, у всех любопытных вырастают от любопытства такие вот носы.
— А ты? Не слыхала?
И Наташка ускакала от них на своих тонких, быстрых ногах.
Боря огляделся — никого вокруг. Все шло как надо.
Он полуобнял Вову, нагнулся к нему и тихо сказал:
— Могу дать тебе шариковую ручку с тремя цветами… Хочешь?
— Я не хочу его менять, — сказал Вова. — Его Гена делал больше месяца.
— И еще дам запасные стержни с разной пастой — красной, синей и зеленой.
— Не надо. — Вова крепко держал под мышкой коробку.
— А чего б ты хотел?
— Ничего.
— Могу дать в придачу футбольный мяч, будешь стукать, — сказал Боря и подумал: «А как же я сам обойдусь без мяча?»
Вова молчал.
— Ну, тогда еще танк, он ездит и стреляет — огонь из пушки.
— Из магазина? — спросил Вова.
«Откуда ж еще!» — чуть не крикнул Боря: он ведь не мог, как его Гена, сам делать машины… «Что ж ему предложить?» — в смятении перебирал в уме Боря, вспомнил про Глеба и вдруг придумал — замечательно придумал. И уже у самого дома сказал:
— Помнишь, ты недавно встретил возле дома меня с дядей Шурой, и он был с Клоуном…
— Это, тот черный доберман-пинчер? — сразу вскинулся Вова. — Ох и собачка!
— Так вот, у них есть щенки этой породы, одного они обещали папе…
Вова прямо-таки притих весь и остановился.
— Дам тебе и его в придачу.
Глаза Вовы изучали Борино лицо. Глаза у него были жалостливые, добрые, чуткие… Боре стало нехорошо, и он отвернулся. Но другого выхода у него не было.
— Не веришь? Я вижу, ты не веришь! — Боря оскорбленно вскинул голову. — Тогда идем к моей маме, она подтвердит.
Боря знал, что Вова никуда не пойдет.
— Не нужно, — сказал тот. — Только чтоб ты и вправду…
Вот до чего довел его Глеб своим обменом!
— Даю слово! И ты знаешь, какая это редкая порода? Такого щепка и за пятьдесят рублей не купишь, а я его в придачу…
— Ну я просто не знаю, — засомневался Вова и вздохнул.
— У тебя никого нет дома? — быстро спросил Боря.
— Мама, но она сейчас уходит… А что?
— А то, что я скоро забегу к тебе… Ладно?
— Зачем? — Вова поглядел па него испуганными глазами в белых, поросеночьих ресницах. — Лучше в другой раз, я ведь не хочу…
— Да ты не бойся! Я только на минутку, — ласково сказал Боря и побежал к своему подъезду.
И тут он увидел, что к этому же подъезду с тросточкой-зонтиком идет их соседка Александра Александровна — сухопарая, негнущаяся, как и ее тросточка-зонтик, старушка в древней черной соломенной шляпке и черном пальто.