Заблудившийся звездолет. Семь дней чудес

Мошковский Анатолий Иванович

Вдруг она исчезла, пропала.

Боря беспокойно обернулся к Гене:

— Где она? Ее нет! Нет ее!

— Она же подводная! — сказал Гена и вдруг плюнул в него сквозь туго сжатые зубы, и Боря едва успел отпрыгнуть в сторону.

Это так было непохоже на него. Или Хитрый глаз подействовал на Гену таким образом, что ему хочется плеваться? Но почему он плюнул именно в пего? Ведь не плюнул же в своего брата или в Андрея… Нет, не совсем, видно, потерял он власть над собой.

Боря отошел от Гены и опять уставился на пруд. Лодки на нем не было, но еще чувствовалось на воде волнение. Может, лодка носилась в глубине?

Вдруг

Боря увидел, как из воды вынырнуло что-то узкое, тонкое и врезалось в воздух. И взорвалось. И лопнуло ярко-синим фейерверком. От взрыва даже уши слегка заложило. И Боря понял: лодка не пропала.

— Ура, — закричал он, — ура! — и запрыгал по берегу.

И вслед за ним, в точности повторяя его движения, запрыгали все двадцать пять ребят из его класса. Все, кроме Гены, который и не думал прыгать, а как-то мрачно поглядывал вокруг. От радости Боря не заметил, как из воды, уже в другой части пруда, вырвалась новая ракета. Он только услышал взрыв над прудом и увидел, как разлетаются во все стороны зеленые искорки, и еще пуще принялся отплясывать на берегу.

Внезапно к пруду вышел незнакомый человек с большой собакой на поводке.

— Ой, — вскрикнул Вова, — дог, какой замечательный дог!

И тут раздался третий взрыв, совсем в другом месте, — значит, лодка продолжала двигаться! В воду, шипя, полетели ярко-желтые огоньки.

— Мальчики, что это? — поразился незнакомый мужчина, а дог сердито тявкнул.

— Секрет! — Боря отвернулся от него. — И, пожалуйста, не мешайте нам!

Минут десять ждал Боря появления лодки, потом не выдержал и подошел к Гене.

— Геннадий, — запинаясь, спросил он, — почему она не всплывает?

— А куда ей торопиться?

Затем Гена глянул на часы и с силой хлопнул себя ладонью по лбу, словно хотел прикончить присевшего комара.

— Идиот я! — Лицо его мучительно скривилось.

— А что?

— А то, что я включил двигатели, задал направление и пуск ракет, а вот возвращение на базу не поставил. И всплытие… Что-то нашло на меня… А ребята… Разве это прежние ребята? Ты что-то…

— Нет, что вы! Нет, — поспешил Боря, — это не я… Я ничего…, я ничего такого не делал.

— Не лги.

— Я не лгу, Геннадий… Как же теперь быть с лодкой?

— Никак… Может, сама еще выбросится на берег. Впрочем, нет, я задал ей круговой курс… Пиши пропало!… А ты скажи мне честно…

— Что? — с испугом спросил Боря и попятился. Он уже знал, что спросит Гена, но не знал, как ответить ему на это. Ведь Гена, кажется, догадался, в чем дело.

И Боря, не медля больше ни секунды, повернулся к нему карманом.

Гена еще сильней насупился, положил руку на лоб и вдруг снова плюнул в Борю, но и на этот раз Боря успел отскочить.

И тут он страшно разозлился. На Гену, на себя, на всех ребят. Они паясничают, вытворяют черт знает что, а ведь лодка, лодка почти пропала… Он думал, она надежнее лайнера — он мог улететь куда-то или разбиться, — и совсем не подумал, что подводная лодка может утонуть… Ведь не подумал же! И вот она лежит где-то на дне — и попробуй достань ее! Вода холодна, пруд илист, и в нем, кроме карасиков, наверно, водятся и пиявки. Брр!… Но надо достать лодку… Надо! Может, она еще движется, и ее удастся поймать на ходу. А может, она легла где-то недалеко…

СПАСАТЕЛЬНЫЕ РАБОТЫ

— Слушайте! — крикнул Боря. — Нужно спасти лодку… Вы понимаете? Пруд неглубок.

И тут он увидел, что Наташка, сбросив свое огненное с деревянными пуговицами-палочками пальто на траву, подбежала к пруду и ладонями принялась вычерпывать воду па берег. И другие ребята, особенно девчонки, стали делать то же.

— Вы что это? — крикнул Боря. — Очумели?

— А мы сейчас всю воду выльем! — ответила Наташка. — Вот увидишь!

Вода между тем благополучно стекала обратно в пруд.

— Прекратите! — напряг голос Боря. — Кто из вас умеет плавать, немедленно раздевайтесь и ищите лодку…

Наташка первая стала стаскивать с себя платье.

— Стоп, только не ты! — испугался Боря. — Все, кроме девчонок!

Мальчишки как в лихорадке принялись снимать туфли, скидывать куртки и рубахи. Боря посмотрел на небо: солнце грело сильно, пожалуй, не простудятся… Да и вода в пруду непроточная и уже, наверно, успела прогреться.

Первым, скинув кожанку, брюки и рубаху, нырнул Андрей, за ним, весь белый, полноватый, но плотный, плюхнулся Глеб, потом, как лягушата, сиганули Митя с Витей, затем другие ребята, и все они, баламутя воду, стали барахтаться, хохотать, хватать друг друга за ноги, фыркать, подныривать друг под друга.

«Не утонули бы», — подумал Боря и крикнул:

— Занимайтесь делом, а не балуйтесь! Поглубже ныряйте!

В воздухе раздался вдруг новый взрыв. Ребята бросились врассыпную к берегу, и над ними медленно опадали фиолетовые хлопья.

— Что я натворил! — Гена стукнул себя кулаками по лбу. — Я не помню, сколько запрограммировал выстрелов! Лодка вышла из повиновения и стала неуправляемой… И это все ты, ты! — Он показал пальцем на Борю, а Боря на всякий случай отпрыгнул еще метров на пять от него.

— Куда вы, вперед! — напустился на ребят Боря, опасаясь, что из-за этих ракет прекратятся спасательные работы. — Вперед! На поиски!

— А сам чего не идешь? — крикнул вдруг Андрей, выскакивая на берег, облепленный трусами, в пупырышках гусиной кожи, с дрожащими посиневшими губами. — Ребята, за мной!

И не успел Боря опомниться, как его схватили, подняли, и он, качаясь, поплыл в воздухе.

— Что вы делаете?! — взвыл он, дергаясь и плача. — У меня же приборчик!…

Но вокруг были сердитые глаза, мокрые, слипшиеся челки па лбах, сведенные холодом трясущиеся губы. И уши… Уши, уши, уши! Его схватили за руки и за ноги и, не с самого берега, а метрах в трех от него, стали раскачивать, считая вслух: «Раз, два…» На счет «три» Боря взлетел в воздух и, прежде чем зажмуриться, увидел на мгновение, как к нему бежит мужчина с собакой, и со всего размаха шлепнулся в воду. И пошел на дно. Холод скрутил дыхание. Стал задыхаться. Схватился за горло… Выдохнул! И сразу вскочил. Руку — на карман с приборчиком: на месте! И, утопая в вязком илистом дне, весь закоченевший и тяжелый, побежал к берегу. С него текло, от холода и страха зуб не попадал на зуб, фуражки на голове не было — утонула, видно, — одежда жала, связывала движения, а с берега на него наступали мальчишки, и рты их были разинуты в крике, уши напряжены, глаза вытаращены. Они что-то кричали и, кажется, не хотели выпускать его на берег, а требовали, чтоб он сам искал свою лодку, чтоб он нырял, шарил по дну руками и глотал пиявок…