Заблудшая душа
Шрифт:
— Какие-то вы не весёлые, — жизнерадостно заявил Элиот, протягивая ноги к огню. — Красота ведь, насекомые стрекочут, деревья шелестят, травами пахнет. А главное — полная свобода.
Он блаженно потянулся и с улыбкой посмотрел на взошедшую луну.
— Кому как, — немного погодя мечтательно протянул Эдрик. — Я бы сейчас с удовольствием сидел в кабаке и предавался решению Вселенских проблем…
— Бухал, короче, — ухмыльнувшись, вставил своё слово ведун.
Эдрик пожал плечами с видом заправского мастера по решению Вселенских проблем.
Тихо
— Меня как-то не спросили, хочу ли я этой свободы, — неожиданно процедила Ева, тихо и со злобой. — Просто поднесли на блюде и сказали, что я свободна, как ветер в поле. Вот только чёрт знает, что теперь с этим делать.
Варф кивал в такт её словам. Марви и я промолчали. Она по понятным причинам, а мне просто было нечего сказать — сколько себя помнила, я всегда была ещё свободнее ветра в поле, а про волнение за то, что оставила за спиной я вообще молчу. С какой-то стороны, отсутствие памяти — это даже плюс.
— Слушай, хороший отвар, — уважительно сказала я Элиоту, прервав угнетающее молчание. — Не поделишься рецептом?
— Да там ничего сложного, — залыбился ведун, польщённый похвалой. — В поле растут такие цветочки зелёные, их называют тинар-тун, очень полезная штука, жаль, что распускаются только в начале осени. А в остальном немного чабреца и кора берёзы. Обычно его ещё солят, но мне и так нравится.
— Яра, нам срочно нужно набрать этого тинар-туна, — с серьёзной мордой заявил Мерлин, облизывая усы — ему я тоже дала попробовать. — Начальник, как его ещё можно использовать?
— Да хоть мясо в нём маринуй, применений тьма, годится буквально для всего.
— Странный у тебя кот, Ярина, — неожиданно сказал Эдрик. — Сначала кашу ел вместе со всеми, потом это пил, а теперь обсуждает гастрономические изыски. Да и говорит, в конце концов.
— Ты не поверишь, но я ему говорю то же самое, — всплеснула я руками, чуть не пролив отвар из пиалы. — Вообще обнаглел. Сколько я его помню, он до сих пор не поймал ни одной мыши, а ест за двоих.
— Должен же кто-то думать вместо тебя, а на пустой желудок много не надумаешь. А мышей я отпускал — собираюсь приручить их и устроить самую лучшую шпионскую сеть. Они обогатят меня, у меня будут горы золота и лучшие танцовщицы, — с придыханием заявил фамильяр, мечтательно закатив глаза.
— Пригласишь меня как-нибудь потом? — с хитрым прищуром спросил Элиот. — По старой дружбе на танцовщиц посмотреть?
Ответить кот не успел. Откуда-то из леса раздался жуткий, подвывающий, хриплый вопль.
— Упырь плачет, — сказала Ева, не отрываясь от созерцания огня. — К дождю, наверно… Или не к дождю.
Она залпом допила свой отвар и уверенно достала арф-гитару из чехла.
— Знаете, какое-то настроение лирическое, — задумчиво сказала девушка, настраивая звучание струн. — Я тут одну эльфийскую песню вспомнила, нам отец её в детстве пел.
Немного смутившись, она начала играть и неуверенно запевать.
— О! Знаю её! — тут же встрепенулся Элиот и к тихому голосу Евы прибавился не такой мелодичный, но зато задорный подпев ведуна.
Язык был очень красив, даже в исполнении Элиота. Наверно, сами эльфы поют ещё лучше.
Даже когда Ева прекратила играть, а ученик ведьмы, лыбясь, уставился на звёзды, мы ещё молчали несколько минут, думая каждый о своём.
— Не знал, что ты умеешь так красиво играть, да и поёшь сносно, — протянул ведун. — Ты, случайно, не знаешь смысла этих слов? А то я в эльфийском слаб…
— Нет, — мотнула головой Ева. — Но отец говорил, что она досталась эльфам ещё от ельвов и рассказывает об утерянном Творце, который спит непробудным сном, а когда он проснётся, на мир упадёт благодать.
Все ещё немного помолчали, вслушиваясь в треск костра и стоны упыря, которые кто-то без малейшего проблеска слуха назвал плачем.
— Ну, ладно, — сказала я, одновременно вставая, зевая, потягиваясь и закидывая Мерлина на плечо. — Спать пора. Часовых ставить будем?
— Надо бы, — задумчиво протянул Элиот. — Мало ли что. Первый пост я беру на себя, второй Эдрик, третья Марви… я же правильно имя назвал? — дождавшись утвердительного кивка эльфийки, он закончил. — Потом Яра с Мерлином и последняя Ева. Дежурим по полтора часа. Возражения есть?
Возражений не было, Эдрик что-то тихо недовольно пробурчал, но всё равно пошёл отдыхать.
Я легла под уже облюбованный мной дуб, фамильяр прижался к моему боку. Любуясь появившимися звездами, я и не заметила, как заснула.
***
Мне снился странный ночной город. Он был построен из трёх и четырёхэтажных живописных домов, но иногда встречались и здания повыше. Все улицы были вымощены будто светящимся изнутри булыжником, а по их краям стояли могучие чугунные фонари. Где-то высоко в небесах была еле-еле видна странная колышущаяся масса, а под ней плыла практически синяя луна.
На улицах практически не было прохожих. Лишь изредка где-нибудь в тени проскользнёт одинокий силуэт. Я знала, что это низшие создания, и они не посмеют не то, что нанести мне вред, а даже просто заговорить.
Я шла в компании четырёх человек по самому центру проспекта достаточно широкого для трёх повозок. Лиц своих спутников я не видела, они были для меня белыми пятнами, будто какой-то нерадивый ученик художника пролил белую краску. Все они смеялись и что-то обсуждали, иногда прикладываясь к бутылкам. Их речь была знакомой, но смысл слов ускользал от меня.
Вскоре мы вышли на большую площадь, в центре которой стоял чей-то памятник. Лицо главной действующей фигуры для меня было таким же белым пятном. Около этого человека стелился десяток существ антропоморфной формы, они тянули жалкие ручонки-палки к стоящему, но даже не могли дотронуться до его мантии. Около одного из них лежал расколотый на две половинки боевой молот, и это существо выглядело даже жальче остальных.
Все мои спутники, несмотря на весёлое настроение, повернулись к памятнику, ударили кулаками в грудь и склонили головы. На своё удивление, я сделала точно так же.