Заблуждающийся разум? Многообразие вненаучного знания
Шрифт:
Можно со всей определенностью сказать, что без приятных и неприятных ощущений невозможна подлинная жизненная ориентация. Они являются настоящими вожатыми всей животной жизни на земле, и всякий дефект в них приводит к утрате ориентации и вытекающей отсюда угрозе болезни и смерти. Подумайте, как быстро отравился бы человек, утратив всякое чувство запаха и вкуса, либо в том случае, если каким-то неестественным путем он победил бы в себе природное отвращение к неприятным ощущениям.
В двигательном центре разделение на две части, положительную и отрицательную, имеет исключительно логический смысл: движение противопоставляется покою. Для практики наблюдений это не имеет большого значения.
В эмоциональном центре на первый взгляд разделение просто и очевидно. Если мы примем такие приятные эмоции, как радость, симпатия, привязанность, уверенность в себе, за принадлежащие к положительной части, а к отрицательной отнесем такие неприятные эмоции, как скука, раздражение, ревность, зависть, страх, то все действительно очень просто. Но в действительности эти части значительно сложнее.
Прежде всего, в эмоциональном центре нет естественной отрицательной части. Большинство отрицательных эмоций искусственны; они не принадлежат эмоциональному центру, как таковому, и базируются на инстинктивных эмоциях, которые с ними прямо не соотносятся, но трансформируются посредством воображения и идентификации. В этом подлинное значение теории Джемса — Ланге, в свое время знаменитой. Они настаивали на том, что все эмоции на самом деле суть ощущения изменений во внутренних органах и тканях; эти изменения предшествуют ощущениям и являются их причиной. Это значит, что внешние события и внутренние представления не вызывают эмоций. Внешние события и внутренние представления вызывают внутренние рефлексы, которые вызывают ощущения; а последние интерпретируются как эмоции. В то же самое время положительные эмоции, такие, как «любовь», «надежда», «вера», в том смысле, как они чаще всего понимаются, т. е. как постоянные эмоции, невозможны для человека в обычном состоянии сознания. Они требуют высших состояний сознания: внутреннего единства, самосознания, постоянного Я и воли.
Положительные эмоции — это эмоции, которые не могут стать отрицательными. Но все наши приятные эмоции, такие, как радость, симпатия, привязанность, уверенность в себе, в любой момент могут обернуться скукой, раздражением, завистью, страхом и т. д. Любовь может стать ревностью или страхом потери любимого либо гневом и ненавистью. Надежда может превратиться в грезы и мечтания о невозможном, вера — в предрассудок и бессильное согласие с удобными бессмыслицами.
Даже чисто интеллектуальная эмоция, стремление к познанию, или эстетическая эмоция, т. е. чувство красоты и гармонии, смешавшись с идентификацией, тут же соединяются с отрицательного рода эмоциями — спесью, тщеславием, эгоизмом, самомнением и т. п.
Поэтому мы можем безошибочно говорить о невозможности у нас положительных эмоций. И в то же самое время у нас нет и отрицательных эмоций, которые существовали бы без воображения и идентификации. Конечно, трудно отрицать, что помимо самых разнообразных физических страданий, относящихся к инстинктивному центру, у человека имеются многообразные умственные страдания, принадлежащие к эмоциональному центру. У него предостаточно печалей, огорчений, страхов, тревог и т. д„которые неизбежны и тесно связаны в человеческой жизни с болезнью, болью, смертью. Но эти умственные страдания сильно отличаются от негативных эмоций, которые базируются на воображении и идентификации.
Эти эмоции представляют собой ужасающий феномен. Они занимают в нашей жизни громадное положение. О многих людях можно было бы сказать, что вся их жизнь регулируется и контролируется, а в конце концов разрушается отрицательными эмоциями. В то же время никакой положительной роли в нашей жизни они не играют. Они не помогают нам ориентироваться, не дают никакого знания, не направляют нас хоть сколько-нибудь осмысленным образом. Напротив, они отравляют нам наши удовольствия, делают жизнь тяжкой ношей и весьма эффективно стоят на пути нашего возможного развития, ибо нет ничего механичнее в нашей жизни, нежели отрицательные эмоции.
Отрицательные эмоции нам никогда не удастся контролировать. Люди, думающие, будто они способны контролировать свои отрицательные эмоции и проявлять их тогда, когда им этого захочется, просто обманывают сами себя. Отрицательные эмоции зависимы от идентификации: вместе с разрушением идентификации в каждом конкретном случае исчезают и они. Поистине странным и фантастичным можно считать поклонение людей своим отрицательным эмоциям. Я думаю, что для обычного механического человека самым трудным оказывается понимание того, что его и других людей отрицательные эмоции не имеют ни малейшей ценности и не содержат в себе ничего благородного, ничего прекрасного, ничего сильного. В действительности они содержат лишь слабость, очень часто начатки истерии, безумия или преступления. Единственное, чего они заслуживают, учитывая их бесполезность, искусственное порождение воображением и идентификацией, — это уничтожение, от которого мы ничего не теряем. И в этом единственное убежище человека.
Если бы отрицательные эмоции были полезны или необходимы для какой бы то ни было, пусть наималейшей, цели, если бы они были функцией действительно существующей части эмоционального центра, то нам не было дано ни малейшего шанса, ибо, пока человек сохраняет свои отрицательные эмоции, никакое внутреннее развитие невозможно. На школьном языке по поводу борьбы с отрицательными эмоциями говорится следующее: «Человек должен пожертвовать своими страданиями».
«Что может быть легче такой жертвы?» — скажете вы. Но в действительности люди готовы принести в жертву все, что угодно, только не свои отрицательные эмоции. Нет такого наслаждения, нет такой радости, которыми человек не пожертвовал бы по малейшему поводу, но он никогда не принесет в жертву своего страдания. И в известном смысле у него есть для этого резоны. Вполне в духе владеющих им предрассудков человек ожидает получить нечто за жертвоприношение своих удовольствий, но он ничего не ожидает за жертву своих страданий. Он преисполнен личных идей о страдании, до сих пор думает, будто страдания ниспосланы ему Богом или богами в наказание или вроде поучения. Он даже испугается, услышав о возможности столь простого избавления от страданий. Эту идею трудно принять потому, что существуют многочисленные страдания, от которых человеку действительно не избавиться, наряду со многими другими, полностью зависимыми от человеческого воображения. Он не может и не хочет освободиться от них, скажем, от идеи несправедливости и веры в возможность уничтожения несправедливости.
Кроме того, у многих людей нет ничего, кроме отрицательных эмоций. Всё их Я негативно, если у них отнять отрицательные эмоции, то они просто развалятся и будут развеяны подобно дыму. А что случилось бы со всей нашей жизнью без отрицательных эмоций? Что произошло бы с тем, что мы называем искусством: театром, драмой, большинством романов?
К сожалению, нет ни малейших шансов на исследование отрицательных эмоций. Они могут быть побеждены и могут исчезнуть только с помощью школьного знания и школьных методов. Борьба с отрицательными эмоциями представляет собой составную часть школьной подготовки, и она прямо связана со всей школьной работой.
Каково происхождение отрицательных эмоций, если они искусственны, неестественны и бесполезны? Так как происхождение человека нам неизвестно, мы не можем обсуждать этот вопрос и можем вести речь только о происхождении отрицательных эмоций касательно нашей жизни. Например, наблюдая за детьми, мы видим, как их учат отрицательным эмоциям, как они сами им обучаются путем подражания взрослым и детям постарше. Если с ранних дней жизни поместить ребенка среди людей без отрицательных эмоций, то у него, вероятно, их не будет совсем, либо их будет столь мало, что их легко будет преодолеть путем правильного воспитания. Но в действительной жизни все иначе, и с помощью всех видимых и слышимых им примеров, с помощью чтения, кино и т. п. десятилетний ребенок уже знаком с целой шкалой отрицательных эмоций, может воображать и воспроизводить их, идентифицироваться с ними наподобие взрослого.
У взрослых отрицательные эмоции поддерживаются постоянным их оправданием и прославлением в литературе и искусстве, а также его личными самооправданиями и потворством самому себе. Даже утомившись от них, мы не верим, что можем от них освободиться.
В действительности наши силы над отрицательными эмоциями значительно более велики, чем мы думаем, в особенности когда мы уже знаем, сколь они опасны и сколь велика нужда в борьбе с ними. Но мы находим им слишком много смягчающих обстоятельств и плывем по морю жалости к самим себе, эгоизма и готовы счи-тать виновными кого угодно, только не самих себя.