Забор из волшебных палочек
Шрифт:
— Вы точно запомнили текст той записки? — спросил Маркиз.
— Конечно! Вы ведь знаете, память у меня профессиональная. Повторю еще раз, дословно: «Спасите! Меня держат в сундуке, заставляют попрошайничать. Михаил».
— В каком сундуке? — проговорил Леня. Что еще за сундук? Если его действительно держат запертым в каком-то сундуке или ящике, то как же он может просить подаяние? А если его выпускают на «поиск пропитания», почему он не может убежать? Или не пытается сам с вами связаться? Почему ему пришлось посылать к вам курьера?
И
— Ну, это как раз можно объяснить.., отозвался адвокат. — Михаил знал марку и номер моей машины и знал обычный маршрут, каким я езжу к себе в офис…
— Допустим… — согласился Леня. — И все-таки, что такое сундук?
— В общем, Леонид, я, конечно, понимаю, что у вас хватает собственных дел, но не могли бы вы постараться что-то выяснить? Разумеется, не безвозмездно.., у меня просто стоит перед глазами эта записка, как будто я слышу крик о помощи! Конечно, это может быть опасно, но ведь вы — профессионал…
— Хорошо, Илья Аронович, — согласился Маркиз, — попробую что-то разузнать. Есть у меня кое-какие мысли.
Он не смог отказать адвокату, потому что чувствовал себя в долгу перед Михаилом из-за того, что не выполнил его заказ. Если теперь удастся отыскать пропавшего заказчика, тем самым Леня сможет в какой-то мере компенсировать эту неудачу.
— Леонид, вы меня очень обяжете! — с чувством проговорил Левако. — Помните, если вам понадобится хороший адвокат — я всегда к вашим услугам!
— Тьфу-тьфу-тьфу! — Леня сплюнул через плечо. — Лучше как-нибудь обойдусь без вашей помощи! Конфликт с законом не входит в мои ближайшие планы!
Маркиз чувствовал вину перед Михаилом, или, если быть более точным — моральный долг. Поэтому, закончив разговор, он решил немедленно действовать. Вернувшись домой, он сделал кое-какие приготовления, после чего, одевшись в черные джинсы и кожаную куртку, он доехал до ближайшей станции метро, оставил машину в сторонке и подошел к окруженной ларьками площадке, облюбованной представителями местного дна — нищими, бомжами и прочей деклассированной публикой.
Впрочем, здесь можно было заметить не только совершенно опустившихся персонажей. Возле одного из ларьков неторопливо потягивали пиво трое мужчин средних лет и довольно приличного вида, оживленно обсуждая последний футбольный матч и ближайшие перспективы «Зенита». Неподалеку от них стояла сгорбленная старушонка с выражением терпеливой озабоченности на сморщенном личике — она дожидалась, когда опустеют пивные бутылки. Чуть в стороне валялись в непринужденных позах три крупные бездомные собаки, рядом с которыми так же свободно развалился в полудреме одноногий нищий. Еще чуть дальше двое рослых, красивых, широкоплечих слепых выводили звучными голосами песню «Малиновый звон».
Леня наметанным взглядом окинул окрестности и притормозил возле одного из пивных ларьков. Он демонстративно вытащил из кармана бумажник и протянул скучающей в ларьке девушке сложенную вдвое купюру:
— Бутылку «Старопрамен»!
Пока продавщица искала пиво и неторопливо отсчитывала сдачу, Маркиз стоял, расслабленно прислонившись к ларьку. Но его спокойствие было внешним, кажущимся. Это было то самое спокойствие, с которым опытный рыболов наблюдает за поплавком, ожидая волнующий момент поклевки.
И Ленине ожидание было не напрасным.
Он почувствовал легкое, едва заметное прикосновение в области кармана, куда он перед тем небрежно засунул пухлый кожаный бумажник. Прикосновение было таким осторожным, что он ни за что не заметил бы его, если бы не ждал чего-то подобного.
Клюнуло!
Леня молниеносно развернулся и в последний момент схватил за руку щуплого светловолосого мальчишку.
— Дяденька, ты чего! — жалобно взвыл тот. — Отпусти, козел, — добавил он гораздо тише, — отпусти, а то закричу, что ты ко мне пристаешь, извращенец чертов!
— Мужчина, — угрожающе проговорил одноногий нищий, приподнимаясь, — не трожь ребенка!
Инвалид чуть слышно свистнул, и валявшиеся рядом с ним собаки мгновенно вскочили, угрожающе ощерились и двинулись к Лене. Вид у этих зверюг был весьма серьезный — рослые, косматые, с крепкими желтыми клыками.
— Ох, как тут все запущено! — произнес Леня, не выпуская, однако, тощую руку ребенка. — Я прямо перепугался!
Звонкоголосые певцы запели громче прежнего, чтобы отвлечь от происходящего внимание случайных прохожих. Впрочем, никто из них и не собирался вмешиваться — кому нужны лишние неприятности? Трое поклонников «Зенита» торопливо допили пиво и устремились ко входу в метро, сунув заждавшейся старушке пустые бутылки.
— Сказали тебе — отпусти мальца! — повторил инвалид, сверкнув глазами. — А то собачки тебя попортят! Так попортят ни один морг не примет!
— Не горячитесь, граждане хорошие! — с широкой доброжелательной улыбкой сказал Леня, обращаясь сразу ко всем местным обитателям, включая собак. — Разговор есть!
— Некогда нам с тобой базарить! — ответил за всех одноногий. — Отпусти мальца и проваливай!
— О, вы тут все ужасно занятые люди, восхитился Маркиз. — Я понимаю, саммиты, брифинги, пресс-конференции.., по три прямых эфира в день!
— Чо? — одноногий презрительно сплюнул. — Кончай пургу гнать! Сказано — отпусти мальчонку и катись!
— Дяденька, правда, отпусти меня! — визгливо выкрикнул воришка, делая вид, что размазывает по лицу несуществующие слезы. — Лучше отпусти по-хорошему…
— А то что? — Маркиз криво усмехнулся и вытянул левую руку из рукава куртки, так что стала видна татуировка на его запястье.
— Отпусти, зараза… — продолжал мальчишка, но одноногий, обладавший, судя по всему, отличным зрением, снова свистнул, только по-другому, его собаки тут же попятились и улеглись на прежнее место. И сам инвалид привалился к ларьку и сделал вид, что дремлет.