Забрать любовь
Шрифт:
ЛаМирны Рэтчет нигде не было видно. Николас заглянул в комнатку возле поста медсестер, но никто не знал, дежурит она или ушла домой. Николас принялся заглядывать во все палаты подряд. Один раз ему даже почудилась вдалеке короткая белая юбка, но это оказалась не ЛаМирна. В одной из палат в него вцепилась пациентка, женщина лет пятидесяти.
— Не надо брать у меня кровь! — плакала она. — Скажите им, чтобы они перестали брать у меня кровь!
Ни в одной из палат ЛаМирны не оказалось. Николас даже заглянул в женский туалет
Наконец он вернулся в ортопедическое отделение и подошел к посту медсестер.
— Послушайте, — обратился он к незнакомой сестре. — Я ищу исчезнувшую медсестру. Она забрала моего ребенка.
— Почему же вы сразу не объяснили, в чем дело? — удивилась девушка и вручила ему листок розовой бумаги, свернутый наподобие китайского мячика.
«Доктор Прескотт, — прочитал Николас, — мне пришлось уйти. Моя смена закончилась, а вы все еще были на операции. Я оставила Майка волонтерам. ЛаМирна».
Майка?
Николас попытался сообразить, где находится комната волонтеров. Она появилась в больнице еще в бытность его резидентом, но он ни разу там не бывал. Он спустился в приемное отделение больницы и спросил, как ему пройти к волонтерам.
— Я как раз туда иду, — улыбнулась ему незнакомая девушка. — Пойдемте, я вас провожу.
Ей было лет шестнадцать, не больше, и на спине ее джинсовки пульверизатором было написано «Нирвана». Она несла в руке простую белую сумку, из которой виднелась школьная форма. Она перехватила устремленный на сумку взгляд Николаса и улыбнулась.
— Я скорее застрелюсь, чем выйду в этом на улицу, — пояснила она, громко хлопнув жвачкой.
В комнате, куда они пришли, никого не было. Николас бросился к журналу, но там не было записи, указывающей на то, что кто-то из них присматривает за младенцем. И вдруг он заметил в углу сумку с подгузниками. От радости Николаса на мгновение оставили силы, и он прислонился к стене.
— Как узнать, где вы все работаете? — обернулся он к девушке.
— Откройте первую страницу, — пожав плечами, посоветовала она.
Николас последовал ее совету и увидел список волонтеров, их расписание и отделения, в которых они были заняты. Изучив список, он понял, что в настоящий момент в больнице находится около тридцати волонтеров. Николас ущипнул себя за переносицу. У него не было на это ни сил, ни времени.
Закинув на плечо сумку с подгузниками, он вышел в коридор и вдруг заметил секретаршу, сидящую у двери за неким подобием стола.
— Доктор Прескотт, — улыбнулась секретарша.
Его не удивило то, что она знает, как его зовут. В больнице многие слышали об обретающемся в кардиохирургии вундеркинде.
— Вы не видели маленького ребенка? — с надеждой в голосе спросил он.
Девушка
— В последний раз я видела его у Дон, — пояснила она. — В амбулаторном пункте сегодня мало работы, и она занялась малышом. Кажется, они сейчас в кафетерии.
Николас услышал смех Макса еще прежде, чем увидел черный ежик его волос. Оглядев толпу резидентов, медсестер и угрюмых посетителей, он заметил его за одним из столиков, а точнее, на коленях у одетой в розовую униформу волонтеров девушки. Николас выронил сумку с подгузниками. Девушка покачивала Макса на колене и кормила трехмесячного младенца мороженым!
— Что вы делаете? — завопил он, выхватывая у нее ребенка.
Макс потянулся к мороженому, но потом узнал отца и спрятал липкое личико в воротнике его операционной рубашки.
— А вы, должно быть, доктор Прескотт, — нимало не смутившись, сказала девушка. — Меня зовут Дон, и я нянчу Макса с обеда. — Она открыла сумку и извлекла из нее пустую бутылочку из-под смеси, которую Николас отдал ЛаМирне вместе с Максом. — Он разделался с этим еще в десять утра, — укоризненно заметила девушка. — Мне пришлось идти с ним в молочный банк.
Николас представил себе коров в очках и жемчужных бусах. Они сидели за кассовыми аппаратами и отсчитывали банкноты.
— Молочный банк… — тупо повторил он и вдруг сообразил.
В отделении для недоношенных детей молодые мамы сцеживали молоко и отдавали его чужим детям, родившимся значительно раньше срока.
Он повнимательнее присмотрелся к девушке. Она нашла еду для Макса! Да что там еду! Она понимает, что ему нужно, чего нельзя сказать о его родном отце. Он сел за столик напротив девушки, и она завернула остатки мороженого в салфетку.
— Ему понравилось, — заявила она и вызывающе посмотрела на Николаса. — И вообще, Максу уже три месяца, а значит, мороженое ему не повредит.
Николас уставился на девушку.
— Откуда вы все это знаете? — изумленно поинтересовался он.
Девушка посмотрела на него как на умалишенного. Николас заговорщически наклонился к ней.
— Сколько вы зарабатываете волонтером?
— Мы ничего не зарабатываем. Поэтому нас и называют волонтерами.
Николас схватил ее за руку.
— Если вы придете завтра, я вам заплачу. Если вы согласитесь присмотреть за Максом, вы будете получать четыре доллара в час.
— Я не работаю в четверг. Я прихожу в больницу только в понедельник и среду. По четвергам у меня репетиция.
— У вас наверняка есть подруги, — не сдавался Николас.
Дон встала и попятилась. Николас поднял руку, как будто это могло ее остановить. Он попытался представить себе, какое он производит впечатление: замученный, потный и растрепанный хирург с безумными глазами. Он, наверное, даже ребенка держит неправильно. А собственно, какего надо держать?