Шрифт:
Собравшись компашкой, чтобы отметить Хэллоуин, группа друзей решает пощекотать себе нервы. Вот только чего именно Вы боитесь?
Выбирайте Вашу историю и проживайте дьявольскую ночь по-разному, а главное, помните: наш выбор всегда в наших руках!
Пролог
– Жезл, значит… Перевёрнутый… Так, это аркан седьмого класса… эээ … относится к сфере судьбы и предопределённости, предвещает удачу по жизни, везение в делах… а то, что он перевёрнутый, означает… это самое… что всё будет наоборот… сейчас, соображу, что именно, – склонясь
– Что-что, из князи – в грязи! – громогласно гогочет Лёшка, оглушая четыре вихрастых головы, затихшие над распластавшейся на маленьком журнальном столике колодой.
– Не знаешь, так молчи! – со злостью шипит на него Леська. – Нашёлся умник!
– Да ты и сама не больно что знаешь! – парирует тот, не переставая ехидно посмеиваться.
– А вот и знаю! – взвизгивает разъярившая Леська так, что слюни брызжут в стороны. – Просто толковать можно по-разному, вот я и пытаюсь выбрать наиболее подходящие формулировки.
– Ага! – скептически хмыкает Лёшка. – Я уже выбрал. Дарю!
И, развеселившись, раскланивается в притворном поклоне.
– Так, всё! – окончательно рассвирепев, Миланка сгребает карты со стола. – Не буду я вам больше гадать, пока этот дурак тут ржёт!
– Так это, к заброшке-то пойдём? – подначивает народ Лёшка, окидывая всех беглым взглядом.
Он, как никто, знает о проклятии заброшенной больницы. Говорит, прошлым летом лазил там с пацанами и натолкнулся на настоящую пентаграмму, намалёванную на одной из стен чем-то красным. Пока удирал, распорол себе ногу ржавым штырем.
Да только одно дело – бродить по заброшке средь бела дня, когда не так страшно, да и в случае чего до автострады легко домчать через заросшее бурьяном поле.
И совсем другое – переться туда ночью, чтобы пощекотать себе нервы. Лёшка говорит, что в ночь на Хэллоуин там собираются настоящие сатанисты, чертят кровью дьявольские пентаграммы, разводят костёр и приносят вполне себе реальную живую жертву. Никто из вашей компашки, конечно, ему не верит, потому что любит он прихвастнуть.
– Ну так чё, чё застряли то? Так и просидим всю ночь! – не унимается Лёшка. – Не хочешь заброшку, давай хоть Пиковую Даму вызовем. Или слабо?
Миланка с Леськой смотрят на тебя. Поднимает голову и Серёга. Дёрнул же тебя чёрт позвать всю компашку к себе на дачу. Теперь вот давай, выбирай на правах хозяйки.
Вот уж из огня да в полымя. Сказать по правде, ты немного боишься. Наслышалась в детстве страшилок про Пиковую Даму в отражённых зеркалах. В заброшенном доме, может, отродясь никого и не было, разве что пуганёте какого полупьяного бомжа, а про сатанистов Лёшка, поди, сочиняет. А вот свяжешься с духом – потом будет тебе во всех углах мерещиться. Решено!
– Пошли к больнице! – делаешь свой выбор ты.
Смотри главу 11.
Вот уж из огня да в полымя. Сказать по правде, ты немного боишься. В заброшенном доме, может, отродясь никого и не было, разве что пуганёте какого полупьяного бомжа. А если и вправду сатанисты? Недаром в паблике писали, что в преддверии Хэллоуина страшно увеличивается спрос на чёрных кошек. Наткнётесь ещё на какой-нибудь ритуал, да и порежут вас. Мало ли психов на свете. Нет, лучше не надо!
– Давай даму! – решаешь ты.
Смотри главу 7.
Глава 1
Кто бы мог подумать, что ты умеешь так быстро бегать! В мгновение ока пересекаешь поляну, в горле пересохло от ужаса, а в голове отчего-то стучит настойчивая мысль: «Вот бы сейчас физрук меня видел, небось мигом бы пятерку в четверти нарисовал!»
Уфф, кажется, оторвалась! Не сбавляя хода, поворачиваешь голову, чтобы убедиться, что погони нет, как вдруг твоя левая нога проваливается в пустоту, стопа целиком уходит под землю, по инерции увлекая за собой и корпус. Перед глазами мелькает чернота глубокой ямы, в нос ударяет гнилостный запах, и, глухо вскрикнув, ты кубарем летишь вниз.
Смотри главу 12.
Глава 2
Странно, но воздух здесь кажется тебе более сгустившимся, чем в коридоре. И мрак будто плотнее. Пока глаза не привыкнут к темноте, стоишь у самого входа, не решаясь двинуться дальше. Сквозь оконный проём едва просачивается тонкий лунный луч. Это ночное светило, как назло, спряталось за тучей. Считаешь секунды (или биения сердца?). Сбиваешься со счёта, начинаешь снова, но тут облако сползает и в комнате становится светлее. Прямо напротив тебя ясно видна огромная, во всю стену, пентаграмма, испещрённая цифрами, странными символами и какими-то непонятными закорючками.
– Латынь, что ли? – решаешь поумничать ты. А что, не зря «Сверхъестественное» смотрела, одиннадцать сезонов. Эх, Дин, красавчик…
В углу раздаётся какое-то шевеление, тёмная бесформенная масса начинает подниматься с пола.
– Аааа! – заходишься в крике ты.
– Ой-ёё, в ушах звенит! Ты чего, девонька? – хрипит старческий голос.
– Не тронь меня! – вопишь ты.
– Да тише ты, оглушила! – ворчит голос. – Счас, погоди, найду зажигалку.
Чиркает колёсико зажигалки и, словно светоч жизни, язычок пламени рассеивает мрак, выхватывая из темноты фигуру сгорбленного сухого старичка. Он заходится в кашле, рука с зажигалкой трясётся, пламя подпрыгивает в такт.
– Ты чего тут делаешь одна? – вопрошает бомжик. В голосе его слышно участие, и ты начинаешь лихорадочно соображать.
– Эээ… я … это… тут эти… сатанинские пентаграммы! – выпаливаешь ты.
– Эти, что ль? – с охотой откликается старичок, указывая немытой ладонью на стену. – Да какие ж они сатанинские, это Валерка нарисовал, по пьяни, когда нам про теорию мистицизма в культурах раных стран рассказывал… Он это… профессором был, да. В институте преподавал, на кафедре. Большой человек! У него и квартира своя была. В центре, на Ленина, жёлтый дом такой, сталинский, видала поди?