Забудь про меня
Шрифт:
Владимир насторожился:
– Ты тоже участвовала?
– Нет, что ты! Я только сегодня узнала об этом.
– Брось ты меня. Посмотри, сколько холостых парней в управлении. Выходи замуж и живи счастливо.
– Бедный мой! – подойдя к нему, она обняла и прижала к себе его голову. – Ты не знаешь, что значит любить!
На другой день к вечеру Владимир сменил Федю на дежурстве, назначив туда другого человека, а его определил в бригаду сварщиков, работавших на стационаре при базе, договорившись с их прорабом; работа там была напряжённая, ответственная, и он надеялся,
Прошло дней десять. Почва на трассе подсохла, благо дни стояли солнечные, сухие, нужно было налаживать работу изоляционной колонны; и, собрав в понедельник утром бригаду, прораб обратил внимание, что один из подсобных рабочих, Егор Панявин, нагловатый и пронырливый, ходил с подбитым глазом. Нарочно не придавая значения этому, он после разнарядки решил выяснить, в чём причина очевидного конфликта, и кто его участники. От Егора, однако, не удалось добиться ответа; отшучиваясь, он утверждал, что сам себя ударил дверью в магазине посёлка, резко открыв её в тесном проходе, но один из рабочих всё же рассказал, что видел из окна, как Егор с Федей вышли из вагончика, где жила семья Митрохиных, и между ними произошла стычка, после которой Егор, зажав нос платком, ушёл к себе в вагончик. Вечером, после работы, Владимир остановил Хасанова, направлявшегося домой.
– Подожди, Федя! Поговорим.
– Ты про Егора? Зачем тебе, Николаевич?
– Вы - в бригаде, и мне надо знать, что в ней творится, что от вас ожидать.
– Хорошо, я расскажу, но, уж, только ты - никому.
– Давай, рассказывай.
– Грустно мне вчера стало, тоскливо. Вечерело уже, захотелось выпить, а взять негде. Тут я вспомнил, что у Митрохина гулянка прошлым вечером была, решил зайти. Зашёл, открыл дверь в правую половинку, смотрю, Коля с детьми спит, а Нины нет, решил посмотреть в другой половинке. Открываю дверь – она на коленях посреди комнаты расстёгивает ширинку на штанах у Егора. Они оба остолбенели, а мне словно в лицо кто плюнул. Отвесил ей оплеуху, а его наружу вытащил. Ему б, в любом случае, попало, но он ещё и хамить начал.
– Ясно. Ты-то с чего опять выпить захотел?
– Ты думаешь, мне, алкоголику со стажем, очень просто: взял да бросил? Сейчас, хоть, стараюсь не пить каждый день, а если пить, то только после шести вечера.
– А с семьёй-то как?
– Как с семьёй?.. Письмо, вот, получил, - в кои-то веки она ответила – разрешает повидаться с дочкой. Я её больше года уже не видел.
– Что ж она не разрешала-то?
– Боится, что я дочку увезу, есть у неё кто-то.
– Откуда ты знаешь?
– Прошлым летом приехал я домой, хотел упросить дочку со мной на юг отпустить. В дверь позвонил – никто не отвечает. Позвонил ещё – ничего. Постоял… Тихо… Думал прийти позднее, верно, дома никого нет, вдруг слышу шёпот за дверью: «Хасанов приехал». Потом три дня в гостинице пил. Деньги, правда, передал жене через соседку, она же и сказала, что дочка отдыхает где-то в лагере. Сейчас, вот, - письмо, что странно. Второе за три года.
– Так, может, всё образуется?
– Я даже надеяться боюсь. Но ты, Николаевич, имей в виду, что мне надо в отпуск.
– Хорошо. Однако придётся подождать недельку, пока работа не пойдёт стабильно. Напиши заявление, я отнесу на подпись, и не напрягай отношения с Егором.
– Да уж, ладно.
Он написал заявление, на другой день Владимир отнёс его на подпись к главному инженеру. Прочитав заявление, тот поднял на него глаза:
– С кем мы работать будем? Все хотят в отпуск летом, а серьёзная работа только
начинается.
– Петрович, ему нельзя отказывать. Есть надежда, что они с женой помирятся.
– А где ты машиниста найдёшь вместо него? У меня лишних нет. На неделе выходит один, но желающих в отпуск много.
– Передвинь кого-нибудь, как- нибудь…
– В рифму сказать?
– Можно не полностью отпуска давать, пока такой напряг.
– Точно!.. Как я забыл? – насмешливо отвечал он. – Значит так: на месяц я ему подпишу, - он подписал заявление, передал Владимиру. – Отдай в бухгалтерию. Предупреди Фанура, чтоб не задерживался.
Владимир направился было к выходу, но Петрович, словно спохватившись, торопливо остановил его:
– Подожди! Дверь закрой, подойди сюда.
Владимир удивлённо поглядел на него и вернулся к столу, где сидел главный инженер. Тот сказал тихо:
– Что у тебя за дела с медичкой?
– Тебе-то зачем, Петрович?
– Значит, есть – зачем. Что ты собираешься делать?
– Я и сам не знаю, - обречённо отвечал прораб.
Петрович покачал головой, сказал:
– Смотри, как бы беды не было.
Федя заранее купил билет на самолёт, уже собрал чемодан, но однажды, когда бригада вернулась с работы, в прорабскую, куда зашёл Владимир, заглянул Митька, шустрый и пронырливый мальчишка, сын одного из рабочих колонны.
– Дядя Володя, там дядю Федю бьют! – выпалил он.
– Как бьют? Кто?
– Какие-то дяди! Туда Чесноков побежал.
– Где? – выскочил Владимир наружу.
– Там, за складом.
Владимир бросился в сторону склада и, завернув за угол, увидел Федю, отбивающегося
от двух мужиков, одним из которых был Панявин Егор, а перед Чесноковым размахивал ножом ещё один незнакомый Владимиру человек. Владислав был ранен и прижимал левую руку к туловищу. Оттеснив Чеснокова и перехватив руку с ножом, Владимир кинул противника на спину, скомандовал: «Лежать!» - и оглянулся на Федю, но тот уже повалил одного из нападавших на землю, тогда как Панявин убегал за угол склада.
Зажимая левую руку, кровоточащую выше локтя, Владислав одной ногой наступил на руку обидчика, а каблуком сапога другой ударил сверху по её ладони. Тот взвыл от боли.
– Теперь у тебя пропадёт охота хвататься за нож! – сказал он со злостью.
– Давай быстро в медпункт и скажи кому-нибудь, чтоб вызвали милицию.
– Не надо, Николаевич! – остановил его Хасанов. – Оставь, им и так досталось, а мне только отпуск испортят. – Иди, иди в медпункт! – поторопил он друга.
– Ну, смотри сам. Но, вот, ножик я заберу, - и, вынув носовой платок, Владимир завернул в него нож.