Забудь...
Шрифт:
Очень удачное время для звонка – не унимался во мне зверь и во время завтрака, – чтобы предложить мне встречу. Словно на праздник звали, к которому я не должен опоздать.
В клинику я приехал не в лучшем настроении. Один из моих коллег, увидев мое лицо, спросил:
– Ты какой-то хмурый сегодня.
– Не выспался.
Зная, что я живу один, он сделал многозначительное лицо и подвел итог своим умозаключениям:
– Значит, женщина не дала спасть. Страстная небось была?
– Очень. Ее выгнали из борделя за разврат, –
– И она разбудила в тебе зверя, – с пониманием услышал за спиной.
В течение рабочего дня настроение пришло в норму. Катя, видя мое состояние, вела себя тихо, а Леня, едва заглянув, быстро оценил ситуацию и скрылся. К встрече я был в своем обычном состоянии: спокойном и веселом.
К дому по адресу, что мне назвали я подъехал около семи. Оставив машину, я посмотрел на него, обычный дом, каких было не мало. Старой постройки. Выйдя из машины, я направился к нужному мне подъезду. Скамеек у подъездов не было, что исключало возможность жителям видеть, в какую квартиру идут незнакомые люди. Набрав на домофоне номер квартиры, тут же услышал сигнал, что дверь открыта. Поднявшись на третий этаж, я подошел к квартире, дверь которой сразу открылась.
Меня пригласили в комнату. Это была двухкомнатная квартира, дверь в одну из комнат была закрыта. Обстановка была скромная: у стены стоял стол, вокруг которого стояло три стула, напротив сервант, около окна телевизор, а напротив диван. Меня встретили две пары глаз, из которых я узнал обоих: водителя патрульной машины и Егора Васильевича.
Егор Васильевич предложил сесть и сам сел напротив меня:
– Итак, у нас есть возможность поговорить в иной обстановке. Это арендованная квартира. Здесь нет «жучков», так что все спокойно и тихо. Я повторю, что сказал ранее, мы не представляем, как вы это делаете, и не предлагаем вам обследование.
– Да, уж, на это я точно не соглашусь.
– Мы это понимаем. А можете сказать, как вы это делаете и давно ли обнаружили свои способности?
Я не видел тайны в этом:
– Месяца два назад. Совершенно случайно. Я попросил одну женщину забыть один случай со мной. Мысленно попросил и при следующей встрече вдруг понял, что она меня помнит, но тот случай нет. Не буду скрывать, я потом пару раз для чистоты эксперимента проделал тоже самое с другими людьми. Все получилось.
– А как все происходит?
– Я вижу отдельные кадры, как на пленке, и дав команду, вижу, как они засвечиваются. Словно засвечиваю негатив. Но это не гипноз. А как тот офицер?
– С ним все в порядке. Вы, удаляя память о себе, видимо чуть задели и его операцию. Но я вам об этом уже говорил. Скажите, а команда только в отношении вас или вы можете другие события из памяти удалять?
– Не знаю, Не пробовал. Мне это ни к чему.
– Хорошо. Вернемся к нашему разговору. Мы хотим предложить вам сотрудничество.
– Это что, вербовка? – сделав изумленное лицо, спросил я.
– Вербуют иностранных агентов, –
– Тогда, как это иначе – сексот?
– Это ближе, но к вам не относится. Вы не будете подписывать никаких документов о сотрудничестве. Все устно, никаких записей разговоров.
– И все равно получается – агент.
– Как вам сказать, – он поджал губы, – я бы не стал выражаться столь категорично. Мы вам ничего не приказываем, мы к вам обращаемся, чтобы вы помогли нам, но для этого нужно ваше желание.
– Не кажется ли вам, что мое желание не имеет здесь никакого значения?
– Ошибаетесь. Мы не можем давить на вас. Нет гарантий, что вы не используете свои способности против здесь сидящих.
Я ухмыльнулся, а он продолжил: – мы учли такой вариант, поэтому один наш сотрудник, которого вы не видели, но он видел вас и находится вне зоны доступа. Если дадите команду не стирание памяти о вас, то он будет это знать, спросив нас. Все просто, но я думаю, что это вам не интересно.
– Да, мне это ни к чему. Пользы никакой. А в чем суть проблемы, – поинтересовался я.
– Нас интересует одна организация. По ряду причин мы не можем в нее внедриться, но есть подозрения, что там производят некоторые химические вещества, запрещенные к изготовлению. Мы не знаем, кто всем этим руководит и в каком подразделении. Мы проверили потенциальных носителей информации. Одним из косвенных ее владельцев является женщина. Она может знать или догадываться, кто за этим стоит, но может и не знать явно, если ее вообще это интересует. К ней мы не можем подступиться и не факт, что она захочет сказать нам.
– Вы ее подозреваете?
– Ее нет, но она, как уже сказал, может знать, что происходит.
– И что, вы хотите тогда от меня? Я же врач.
– Мы хотим, чтобы вы познакомились с ней, увлекли собой и получив ниточку информации передали ее нам. Дальше мы сами. Вы даете команду, чтобы она вас забыла и когда мы начнем проверку, она будет вне подозрений на ваш счет. Даже если их внутренняя служба начнет свое разбирательство, вы останетесь в стороне.
– Но меня с ней увидят?
– Даже если ее посадить на детектор лжи, она не вспомнит, что говорила вам, а особенно в условиях, скажем так интимных.
После этих слов мое лицо выразило сильное удивление и это верно отражало мое состояние:
– Минуточку, – остановил я его, – вы что, предлагаете мне лечь, как проститутке под партнера?
– Не партнера, а партнершу. Мы учитываем вашу ориентацию. И почему под нее, лучше на нее, но это каждый выбирает сам.
Мое возмущение начало закипать: – Вы понимаете, что вы говорите! Я не хочу использовать женщину склоняя ее к интиму даже в государственных целях. Это не порядочно.
– Да бросьте вы. Вам ли не знать, как они используют мужчин в своих целях, если в этом есть интерес для них и не важно какой, моральный или материальный.