Забвение роз
Шрифт:
1
– Ну, и?
– Тревеус Шардаш двумя пальцами поднял книгу в яркой обложке и продемонстрировал классу. Любовный роман, одно из дешёвеньких изданий, пользовавшихся широкой популярностью среди женщин. У Мериам Ики тоже. Пунцовая от стыда, она стояла перед гогочущими учениками и мечтала умереть. Мало того, что у ней дурацкая фамилия, над которой не издевался только ленивый, так ещё и это... Вот зачем ей понадобилось читать на лекции Шардаша? Этот не отстанет, не успокоится, пока не сотрёт в порошок.
– Я жду, адептка Ики, сообщите собравшимся, что полезного о ядах может поведать, - преподаватель
Тревеус Шардаш с шумом захлопнул книгу и лёгким пассом отослал к учительскому столу. Верхний ящик плавно отъехал, и обложка с сердечком утонула в его недрах, заняв место рядом с рогаткой, жвачкой, шариком-слизнем и самодельными петардами. Всё это преподаватель специальных дисциплин и куратор выпускного курса Тревеус Шардаш в своё время конфисковал у нерадивых учеников. От него одинаково доставалось и мальчикам, и девочкам. Особенно страдали первокурсники, не успевшие пока выучить, что на некоторых лекциях нужно учиться, а не заниматься посторонними делами.
Шардаш продолжал сверлить глазами несчастную Мериам, ожидая ответа. Она, и так невысокая, ещё больше скукожилась и казалась карлицей на фоне высокого поджарого профессора. Злые языки поговаривали, будто он похож на василиска или любимую гадюку, которую держал в своей комнате и выпускал ползать по ночам. Такой же скользкий, ядовитый, похожий на тень. Ходит бесшумно, когда не ждёшь, оказывается за спиной. Для сходства с приведением не хватало только бледной кожи, но, увы, Тревеус Шардаш был смуглолиц. Зато голубоглазый брюнет. Впрочем, ученики клялись, что на самом деле глаза у него цвета инея - выцвели от злобы и придирок. Разумеется, девушки в него влюблялись, но, увы, в лучшем случае всё заканчивалось пятиминутным флиртом и ушатом холодной воды, в худшем - визитом к директору по поводу возмутительного поведения. Злые языки шептались, что Тревеус Шардаш и вовсе никогда не предавался плотским утехам, но привратник утверждал иное. Он якобы бы частенько отворял ворота припозднившемуся преподавателю, от которого пахло духами.
– Или, может, от отравления мышьяком поможет это?
– Тревеус Шардаш откашлялся и зачитал по памяти, а, может, видя сквозь стенки ящика: - 'Уста их соприкоснулись, дыхание перетекло из него в Нинель. Она обмякла в его руках и...'.
– Вам не понять!
– выдавила из себя Мериам и отвернулась.
– И что же я должен понять?
– настаивал преподаватель. Он пролистнул тетрадь адептки, хмыкнул и подправил рисунок на последней странице - вязь из рун.
– Любовь рисуется иначе, но в целом ничего, старались. Адептка Ики, вы язык проглотили? Расскажите же, наконец, о величайшей ценности учебного пособия с сердечками. Полагаю, вы сделаете это с моего места. Пройдёмте к столу.
Шардаш протянул Мериам руку. Та от страха икнула, замотала головой и тихо попросила прощения. Однако профессор настаивал, прося побороть девичью стыдливость.
Мериам затравленным зверем огляделась по сторонам, ища и не находя поддержки. Разве что подруга и соседка по комнате Инесса сочувственно вздыхала, но что она против десятков гогочущих юнцов? Они уже строили предположения, одно гаже другого. К счастью, Тревеус Шардаш прервал их словоблудие замечанием, что права высказаться никому не давал. Он предпочитал травить жертву в
Поняв, что выхода нет, Мериам вскочила и выбежала вон, не дослушав очередной колкости профессора. Где ещё может укрыться девушка? Правильно, в женском туалете. Запершись там, она сидела и плакала, гадая, как сможет ходить на курс ядов после такого позора. А не ходить нельзя - исключат.
Мериам всхлипнула и шумно высморкалась в платок. Затем глянула на себя в грязное зеркало, хранившее следы помады, шпаргалок к экзаменам, пыль и патину времени. Оно отразило нечто с кроличьими глазками и красным носом. Будто пила. И как, скажите на милость, в таком виде явиться вечером в контору Гримма?
Тем, кому не хватает родительской денежной поддержки, приходится работать. Мериам, безусловно, повезло: она не носила подносы в таверне, не чихала от пыли в библиотеке, не портила глаза переводами, а всего лишь два дня в неделю просиживала часа три у гнома Гримма, проверяя амбарные книги, счета, сводя баланс и выискивая недостачи. Работа Мериам не нравилась, но выбора не было: приличной девушке открыто всего три пути, хорошо, что подвернулся четвёртый. Повезло, что с детства любила считать и щёлкала задачки лучше всех в округе. Только в Университет женщинам путь закрыт, да и родные не одобряли желания нарушить семейную традицию, пришлось пойти на поводу отца и подать документы в Ведическую высшую школу. Изначально она готовила прорицателей и знахарей, но затем превратилась в полноценную кузнецу волшебников всех мастей. Воистину, беда одних обернулась благом для других. Не будь войны и вызванных ей природных катаклизмов, не иммигрируй из-за моря маги и колдуны с нечеловеческой кровью, выпускала бы Ведическая школа только мастеров рун и сушёных лягушек.
Родители Мериам дипломированными волшебниками не были, хотя очень хотели. Как ни захотеть, когда у одного мать - ведьма, а отец - алхимик, а у другой - оборотень и маг широкого профиля? Оба семейства привыкли колдовать и желали, чтобы единственная наследница, Мериам, стала хотя бы уменьшенной копией славных предков. С таким грузом ответственности на плечах учиться втройне тяжелее, а если ещё деда боишься? Тот, который маг, - крут, мог и розгами пройтись, если бабушка не остановит. Отец, конечно, не ударит, зато выговор устроит знатный на пару с матерью.
Специальность Мериам тоже выбрали родные - ту же, что у деда. С одной стороны, востребованная, с другой - неопасная, без особого риска для жизни. Вот уже два года, как Мериам отчаянно пыталась её постигнуть, барахтаясь на сессиях, но, к счастью, неизменно выплывая. Оставалась надеяться, что третий год тоже закончится удачно.
Мериам вздохнула, порылась в учебной сумке, куда, убегая, спешно кинула карандаш и тетрадь, и достала пудреницу. Косметика, конечно, желтит, но лучше так, чем щеголять 'мешками' и синяками под глазами.
– С тобой всё в порядке?
– в приоткрытую дверь просунулась голова Инессы.
– Никто уже не смеётся, профессор Шардаш всем заткнул рот и роздал штрафные баллы.
Мериам кивнула. Конечно, Тревеус Шардаш любит издеваться сам, но мучить жертву после её бегства не даст: неинтересно. Только возвращаться в класс не хотелось.
– Иди, Инесса, а то профессор и на тебя всех собак спустит.
– Так он меня за тобой послал, сказал, что ты ещё... Словом, и, правда, не ходи, он книгу не забыл.