Забвению не подлежит
Шрифт:
Колхозник из деревни Михалки, что юго-восточнее Великих Лук, прискакал на лошади в Особый отдел дивизии и сообщил, что заметил какую-то странную группу красноармейцев, направлявшуюся в наш тыл. Он обратил внимание на то, что идут они почему-то не по дороге, а опушкой леса, причем цепочкой и явно скрываясь за кустарниками. Кроме того, подозрение вызвало их оружие — какие-то короткие винтовки или автоматы, и гранаты необычного вида с длинными деревянными ручками. Всего в этой группе колхозник насчитал 10–12 человек.
Сформированный в срочном порядке отряд был на грузовой автомашине выброшен в район совхозов «Ушицы», «Жигалово».
Отряд настиг подозрительную группу южнее железнодорожной станции Кунья. В ответ на команду «Руки вверх» раздались автоматные очереди. Схватка длилась недолго, на месте боя обнаружили девять трупов, экипированных в красноармейское обмундирование. Наши потери — один убитый и один раненый. Захваченный раненый гитлеровский агент показал, что в задание диверсантов входила разведка расположения частей Красной Армии в районе городов Торопец и Андреаполь, а также выявление в этой местности полевых аэродромов.
Ко мне этот агент на допрос не попал — его сразу отконвоировали в Особый отдел корпуса.
Начальник Особого отдела корпуса полковник Ю. Барташюнас группе чекистов объявил благодарность за бдительность и мужество, проявленные при ликвидации этой банды гитлеровских диверсантов.
…21 августа в дивизии был получен приказ о наступлении. В тот же день наши части довольно успешно форсировали реку Ловать и продвинулись на четыре километра западнее деревни Бабино.
22 августа наша дивизия еще продолжала наступать.
Начальник отдела поручил мне доставить под конвоем в Особый отдел корпуса одного задержанного — весьма подозрительного типа. Его задержали в прифронтовой полосе — никаких документов, никакого оружия, обмундирование красноармейское. Дает показания путаные, противоречивые. Такое впечатление, что он уже несколько дней ничего не ел. Предполагаем, что это один из участников ликвидированной немецкой диверсионной группы, которому во время боя удалось скрыться. Однако твердой уверенности в этом нет. Посмотрим, что покажет очная ставка с раненым, уже разоблаченным гитлеровским агентом.
Выполнив несложную миссию, около 7 часов вечера отправились в обратный путь. Проезжая совхоз «Ушицы» зашли в сельский магазин, купили спичек, карандашей, перья. До командного пункта дивизии добрались благополучно.
В 9 часов вечера в отдел заглянул адъютант командира дивизии и сообщил: в Ушицах немецкие танки!
Не поверили своим ушам:
— Может, в каких-то других Ушицах, но не в совхозе «Ушицы»!
— В Ушицах, Ушицах, тех самых, — взволнованно повторил адъютант и пояснил, что 186-я стрелковая дивизия на левом фланге 22-й армии не устояла перед натиском противника.
Гитлеровцы захватили железнодорожные станции Кунья и Великополье, а также совхоз «Жигалово». Теперь ворвались в Ушицы!
— Этого не может быть! — пытался возразить я. — Всего час тому назад я был в Ушицах. Вот спички, которые там купил в сельмаге!
— Значит, ты счастливчик, вовремя проскочил! — услышал в ответ.
Вскоре эти сведения подтвердились: действительно, гитлеровцы в нашем тылу и над частями армии нависла реальная угроза окружения.
Наше наступление было остановлено, и полки дивизии получили приказ сосредоточиться для удара во фланг прорвавшихся гитлеровских войск, Однако на рассвете следующего дня выяснилось, что противнику удалось взять
— Подвела 186-я, подвела! — в сердцах сетовал начальник штаба дивизии на нашего бывшего соседа слева. В штабе только и слышались нелестные слова в адрес этой дивизии, ее ругали вовсю!
А ведь зря ругали! Не знали мы тогда, что для прорыва нашей обороны в стыке 22-й и 29-й армий противник на узком участке фронта сосредоточил крупные силы танков и пехоты, которыми и нанес мощный удар по оборонявшимся на этом рубеже поредевшим частям 186-й стрелковой дивизии. Силы оказались явно неравными…
В ночь на 24 августа полки 179-й стрелковой дивизии сосредоточились вблизи деревни Ушаны. В нескольких километрах от нее — совхоз «Ушицы». Там расположились гитлеровцы. Командованием армии отдан приказ — прорвать в этом направлении оборону еще не успевшего закрепиться противника и через образовавшуюся брешь вывести из окружения наши войска.
Командный пункт дивизии оборудовали на опушке леса. Сюда также прибыла группа офицеров штаба 29-го стрелкового корпуса, среди которых был мой друг Л. Мацкевичюс. Вот так наконец мы и встретились! Накоротке обменялись новостями. Где его родители, не знает. Я о своих близких тоже не имею никаких вестей. Страшно даже подумать, что с ними сталось, если они не смогли эвакуироваться.
Зашла речь о гитлеровцах, и Мацкевичюс рассказал, что среди последней группы опрошенных им пленных оказался ефрейтор-перебежчик, который добровольно перешел на нашу сторону. Немец заявил, что является коммунистом и выполнил свое решение при первой возможности сдаться в плен Красной Армии.
— К сожалению, очень мало встречаем таких сознательных, — с досадой сказал Мацкевичюс.
Начался очередной налет вражеской авиации — группы самолетов из 25–35 машин почти беспрерывно бомбили расположения наших войск. Лежим в наспех отрытых щелях, а фугаски взрываются то тут, то там. Осколки со свистом проносятся над головой. Кажется, начинаем ко всему этому привыкать.
В это время работникам штаба корпуса было приказано следовать в деревню Михалки. Прощаюсь с другом. Обнялись, расцеловались. Свидимся ли еще когда-нибудь?
Вскоре наши полки пошли на прорыв. С передовой докладывают командиру дивизии, что 234-й стрелковый полк ворвался в поселок совхоза «Ушицы». Полковник Гвоздев доволен:
— Молодцы ребята!
Комдив отдает распоряжение всему личному составу штаба приготовиться к выходу из окружения следом за подразделениями прорывающегося через немецкую оборону полка. Однако оказалось, что это распоряжение было преждевременным — 234-й стрелковый полк из Ушиц отступил — силы противника здесь оказались более крупными, чем предполагалось. 259-й стрелковый полк вел в это время бой на правом фланге. Командир полка капитан К. Ушаков — смелый и решительный воин, однако связь с ним потеряна, и он, видимо, ничего не знал о критическом положении других частей дивизии. Впереди нашего КП сражаются 215-й стрелковый полк и мелкие подразделения дивизии. Командир соединения лишен возможности руководить боем — о полками прервана связь…