Забво
Шрифт:
(Примуса в роте давно нет, зато память о нём осталась страшной сказкой о пидоре, которую непременно рассказывают молодым.)
Действенная, надо сказать, угроза. Кому этот аборт нужен, кроме нас, офицеров?? А защитить молодого бойца от беспредела в казарме могут только офицеры, впрочем, как и закрыть глаза на этот беспредел, фактически соучаствуя в его опускалове. А то, что я против беспредела, знает вся рота.
Но Миша Масягин хватает ртом воздух, пыхтит, крутит клювом... однако молчит. Стукачество - тяжкий грех в армаде.
– Масягин, я тебе тут не НКВД... знаешь, что это такое??
– Миша отрицательно трясёт башкой, клюв опущен, явно чем-то нехорошим, наверное, представляет это НКВД. - Это, Миша, такая организация была... там, чтобы правду узнать - пальцы в дверь людям в лёгкую защемляли... как думаешь? Больно??
Кивает.
– Так вот, Миша... тебе сказочно везёт... потому как времени у меня нет... в караул надо... поэтому я тебе помогу... на первый раз... в другой - не будешь говорить по-хорошему - сломаю, как ломали в НКВД... всосал??
Миша смотрит на меня.
– Ты пришёл в роту... на тумбочке письма... посмотрел - тебе нету... потом, оказалось, есть, но вскрыл кто-то другой... так??
Кивает.
– Просто так письма не вскрывают... что там было? Деньги?? Ну-ка, дай конверт!
– подаёт. Какая-то Лена ему пишет. Не упомню, чтобы у меня в роте просто так письма вскрывали - святое... от мамы... от девчонки... но просматриваются ещё на почте на просвет. Если есть подозрения на наличие бабла - вскрывают, не думая. Не дошло. Чем толще конверт, тем меньше шансов, что он дойдёт до адресата. Мало ли?
Итак, моя версия - бабло. Но от девушки?? Странно. Хотя могли и поглумиться.
Внутри обрывается... не люблю я этого. У самого семья - больное. Скучаю жутко.
– Смеялись над твоими чувствами, солдат??
Опаньки - краснеет. Засопел. Ранимый - хреново, хотя я в его возрасте тоже не стальной был. Только этого мне не хватало. В роте у какой-то падлы поднялась рука залезть в личку. Это для любого молодого полшага до петли. И так самая тоска по дому, а тут какая-то тварь, которая сильнее и наглее тебя, учитывая корешей за спиной, стебётся над твоими любимыми и родными.
Всё. Масягина трясти бесполезно. Но я обязан задать этот вопрос. Он сейчас закупорился. Для него сейчас все враги. Он не видит людей - он видит беспощадную и непреодолимую систему, которая его перемалывает, вытравливая все, чем он является. Всё человеческое. И всё-таки ломать надо, иначе хуже только будет.
– Кто??
Молчит. Жаловаться правой руке палача на то, что его левая рука сделала тебе больно - глупо.
– Масягин, это последний и самый трудный вопрос, правду я сейчас узнаю всю и до конца, скажешь - сэкономишь мне время. Нет - я всё равно узнаю, но тебе за мой напряг придёт пиздец. Выбирай.
– Пнёв, - одними губами выдыхает-решается Масягин.
– За мной, солдат, - иду в роту. У меня ещё минут двадцать на разборы. Караул уже шебуршится на инструктаж. Я сразу направляюсь в сортир, в курилку. Там Серега обычно беседует с охуевшими. Там кафель - если что, мыть удобно, и выход один. Удобная комната для разговора. Там я их и нахожу.
Ебааааать....
У Пня рожи нет. Такое ощущение, что нос ему вколотили внутрь лица. Крови - пиздец. Над Пнём стоит Серёга. В левой руке держит какой-то мятый листок. Фотка. Хорошо, что тут кафель - мыть удобно.
– Сергей, - окликаю, Серега перестаёт пялиться в пространство и на выдохе:
– Мразь, - заряжает Пню ногой по телу. Пень хрюкает и пытается сжаться в комок. Сергей подходит ко мне и молча протягивает фотку. На фотке молодая девчонка...на мой вкус так, на троечку... но Масягин, видимо, именно её при дрочке и видит... хули... любовь. Только вот ручкой хуи нарисованы у её личика и прочая пахабщина. Вплоть до подписи "СОБСТВЕНАСТЬ 3 РОТЫ. НАША БЛЯТЬ". Я присвистываю.
– Масягииин!! Воин, а шо ж ты ему в ебло не дал??
– разворачиваюсь к Масягину.
Молчит. Понятно. Пень был не один, да и здоров больно. Однако это не оправдание в таких делах. Эта ситуёвина выше устава...на мой взгляд.
Внутри сжимается пружина. Хочется что-нибудь сломать. Кого-нибудь.
– Масягин... строиться все, кто в роте... ори - Скворин строит... - минута времени, все стоят, караул тоже.
Вопли, топот.
– Серёга, ты ебанулся, его так хуярить??
– Не сдержался ... как увидел... да я ему один раз... бля, да они охуели вконец, - пытается подойти к Пню - останавливаю.
– Короче...ты его не бил...я бил...
– Да ладно...я сам отвечу...
– Дурак, в караулы ходить некому... со мной ни хуя не будет... а тебя заебут... и за яйца возьмут...ты думай башкой-то.
– И уже не ему, - Аууу, Пе-энь!!! Тя кто так уделал-то, родной??
– Ни-никтоо... а-ссс.., - морщится, пытается встать, - я упал...ой...бляааа.
– Тебе бил в пятак я - понял?? Для ротного... всосал, боец??
– Да.
– И ещё... если ст. л-т П. узнает, кто тебя бил... мне по хуй от кого... Пень, вот тогда вешайся. А теперь пошли.
В роте стоит на взлётке два с половиной взвода. Рожи - от испуганных при взгляде на Пня до равнодушно-недовольных. Построение жрёт время. Значит, вместо того, чтобы сделать спокойно то, что задумано, придётся делать это бегом.
– Давненька я вам, обезьянки мои, мозг не вправлял... вот, полюбуйтесь, на вашего товарища Пнёва Лёху, - показываю на залитого кровью Пня.
– Вы, ребятки, меня знаете... есть вещи, которые я лично не прощаю, и прощать не собираюсь. Вот, Леха Пень решил прочесть чужое письмо. Я не буду останавливаться на том, "зачем"? и так понятно... бабло искал... это понятно, хоть и недоказуемо. Ну, мне-то и доказывать ничего не надо... да, Леха?? Бабло искал??